Виктор Поротников - Гладиатор из будущего. Рим должен быть разрушен!

Наконец, видя мое состояние, Клувиан велел мне вздремнуть, а сам удалился. Однако сон не шел ко мне, так как с улицы и из соседних домов неслись крики пытаемых и насилуемых женщин, заглушаемые пьяным хохотом восставших рабов. Опять все повторялось на этой безжалостной войне между свободными гражданами и рабами: бесчинства и кровь, страдания и смерть – все повторялось, громоздясь одно на другое. И конца этому ужасу не было видно!

Чувство голода заставило меня подняться с постели и пройти в поварню, где пылал очаг, над огнем которого трое самнитов жарили баранью тушу, поливая ее вином и напевая песню в честь Бахуса. Мое появление только прибавило самнитам веселого настроения. Мне протянули чашу с вином. Я осушил ее, не особо вдаваясь в смысл прозвучавшего тоста. Самниты пили за чью-то смерть и за торжество обездоленных рабов над их угнетателями.

Отрезав себе кусок сыра, я вышел из поварни и стал прохаживаться по комнатам этого большого светлого дома. Повсюду были следы торопливого грабежа. В триклинии на столе виднелись остатки поспешной трапезы, тут же на полу были раскиданы обрывки окровавленного плаща – это люди Клувиана перевязывали здесь свои раны. Заглянув на женскую половину, я увидел там в опочивальне еще двух самнитов. Один с пыхтеньем насиловал на постели красивую белокожую женщину со связанными руками и распущенными длинными волосами. Заплаканное лицо несчастной с закрытыми глазами походило на скорбную театральную маску, из ее прокушенных до крови губ стекали по нежному округлому подбородку две тоненькие струйки крови. Голый волосатый насильник, пропахший потом и забрызганный засохшей кровью, с привычной деловитостью двигал своим крепким задом, расположившись между полными, раздвинутыми в стороны, беспомощными женскими бедрами. Меня он даже не заметил.

Другой самнит только что утолил свою похоть, надругавшись над девочкой лет тринадцати, которая лежала нагая без сознания на ковре у его ног. Желая привести девочку в чувство, самнит помочился ей на лицо, широко расставив ноги в бронзовых поножах до колен. Насильник был пьян, его слегка пошатывало, поэтому желтая струя мочи окатила не столько лицо девочки, сколько ее волосы и шею. Меня внутренне передернуло от этого мерзкого зрелища. Не сдержавшись, я велел этому пьяному воину прекратить это скотство. В ответ я услышал брань и совет убираться вон отсюда.

Я удалился, хлопнув дверью. Во мне закипал гнев. Этот мерзкий паноптикум, наглядно убеждающий меня в том, что все в мире меняется с течением веков, не меняется лишь грубая низменность людских пороков, приводил меня в озлобленное отчаяние. Что мне делать? Куда скрыться от всего этого?

Мои бесцельные метания привели меня во внутренний дворик, где бил маленький фонтан в мраморной чаше и благоухали кусты белых и пунцовых роз.

В небесах еще разливался солнечный свет, игравший багряными бликами на белых облаках, но грешную землю и опустошенный город уже окутала вечерняя тень.

По улице мимо дома проходили какие-то галлы с пьяным гомоном. Внезапно среди этих развязных голосов в латинской и кельтской речи явственно прозвучала раздраженная фраза на чистом русском языке:

– Да пошел ты в задницу, урод!..

Я, как пришпоренный конь, рванулся на этот голос. Толкнув плечом створки ворот, я выбежал со двора и очутился среди большой группы галлов, направлявшихся куда-то в сторону городских ворот Галлы на ходу угощались вином из глиняных кувшинов и тискали каких-то полуголых женщин с завитыми волосами и вызывающе накрашенными губами. Видимо, это были блудницы из какого-то здешнего притона. Я сразу узнал Макса, хотя на нем была римская тога. Один из галлов, прижав Макса к стене соседнего дома, грозил ему кинжалом.

Я поспешил вмешаться, заслонив своего бывшего однокурсника собой.

Узнав меня, галлы утихомирили своего разошедшегося приятеля, отняв у него кинжал. Вся эта пьяная толпа с шумом и смехом двинулась дальше по улице, запинаясь о тела убитых горожан.

Я бесцеремонно потащил Макса за собой. Оказавшись с ним во внутреннем дворике с фонтаном, я закрыл ворота, потом схватил Макса за плечи, не веря своим глазам, что снова встретился с ним наяву.

– Привет, старик! – молвил я, охваченный радостным волнением. – В прошлую нашу встречу ты исчез так внезапно, мы даже не успели толком поговорить. Я чертовски рад тебя видеть, старина! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

– А вот мне что-то не слишком радостно, Андрюха, после всего увиденного здесь! – сердито бросил Макс, освобождаясь от моих рук. – Эти вонючие пьяные варвары чуть не зарезали меня! Одному из этих волосатых уродов не понравилось, как я на него посмотрел. Таких дебилов я еще не видел! Это же отъявленные скоты и убийцы! Что тут творится, не описать словами! Весь город завален трупами, залит кровью! Где благородный Спартак? Почему он допускает такие зверства?