Александр Прозоров - Воевода

Один из свеев рявкнул, все трое ринулись вперед, на Егора. Он вскинул щит, закрываясь сразу от меча и топора, второй клинок отмахнул своим – однако от сильного толчка не устоял на месте, опрокинулся на спину. Над лицом блеснул наконечник – копье вошло в тело свея чуть выше шеи, кровь густой струей хлынула Вожникову на лицо, ослепляя и заливая рот. Опасаясь неожиданного удара, атаман торопливо откатился в сторону, вскочил, отер рукавом глаза. Едва поднял веки – увидел летящий в лицо топор, резко присел. Топор улетел за спину и, судя по звуку, воткнулся в пол, свей же навалился сверху. Атаман вогнал меч ему в живот, отпихнул в сторону, встал.

Последний из горожан наседал на Линя, лихорадочно рубя вместо того, чтобы один раз уколоть. Ватажник успешно закрывался выставленным горизонтально копьем. Егор поспешил на помощь. Свей, почувствовав за спиной врага, развернулся, отступил, прижимаясь к стене… И тут под оглушительный грохот башню тряхнуло так, что она закачалась, а весь ярус наполнился каменной пылью. Ватажники кинулись к бойницам.

В конце замана, на месте внешней башни, теперь висело густое белое облако, с небес сыпались камни, горящие палки, обрывки тел и какая-то труха. Внешняя стена крепости медленно, словно лениво, зубец за зубцом вываливалась наружу.

– Ты пушки в башне видел? – отерев лицо, спросил Егор.

– Нет, атаман.

– Странно. Но порох они, похоже, хранили все-таки там. Вниз огонь спускался медленно, но когда дотянулся… Вот и шарахнуло.

– Ага.

– Повезло. Просто повезло, – с обидой сказал Егор. – Теперь, получается, не на меч мы город взяли, а так, на дурняка.

– Такого дурняка не бывает, атаман, – не согласился Линь. – Эвон, сколько народу ради него полегло. Все-таки на меч.

Схватка за ворот от подъемного моста потеряла всякий смысл: в стене Або зияла брешь почти в триста шагов длиной. Ушкуйники уже лезли через нее в город, шагая прямо по оглушенным крестьянам и караульным. Линь с атаманом подобрали мечи, топор и мимо плачущего свея отправились по лестнице обратно вниз.

Егор не просто так упорно распускал слух, что собирается воевать Упсалу. Ведь после минувшего набега с разорением пушечного раската и вывозом огневого припаса это казалось вполне естественным: крепость изрядно выгорела, пушечной батарее стрелять нечем, перекрывающий фарватер мост разрушен, путь разведан. Лазутчиков в Новгороде было полно – все купцы шведские и половина ганзейских. Королю наверняка все давно донесли. А потому атаман был уверен, что главные силы шведов находятся именно там, возле столицы. Готовят ее к обороне, пополняют запасы в крепости Стокгольма, собирают флот, ремонтируют мосты.

Что до Або – то правильной его осады никто не вел: войска не приводил, лагеря не ставил, стенобитных машин и башен не строил. Вчера еще никого и близко не было – а сегодня захватчики уже внутри. Все это означало, что известие о появлении русских у города доползет до Упсалы только через два дня, еще день король станет собирать подручные войска и направлять их в помощь подданным, мобилизовать транспортники. Еще два дня они будут грузиться, добираться, высаживаться, двигаться ускоренным маршем до города… В общем, подкрепление противника могло появиться здесь не раньше, чем через пять дней. Учитывая предыдущий опыт, когда шведы нежданно оказывались куда более резвыми и ловкими, нежели предполагалось, князь Заозерский ограничил срок разорения Або тремя сутками.

Однако в сложившихся условиях три дня – это целая вечность. Вполне достаточно, чтобы вместо лихого наскока, когда тати врываются в дом, хватают все, что на виду, бьют хозяину в морду, обрывают серьги с ушей его жены и тут же улепетывают, – организовать правильный, размеренный, можно даже сказать, научный грабеж. Это когда победители, подавив сопротивление, сперва тщательно обыскивают дома снизу доверху, опустошая наиболее простые тайники – те, которые обыватели делают на ледниках, над стропилами, сзади за печью, в щелях за балками, отчего-то считая, что посмотреть туда никто не догадается. Во время этого предварительного обыска заодно обнаруживаются девицы, детишки и иные «умники», что надеялись пересидеть опасность в тайниках или укромных углах.

Затем ушкуйники обычно со всем тщанием допрашивают хозяина и запугивают хозяйку, требуя выдать клады, заныканные на «черный день». Те, что не просто прячут с глаз долой, а замуровывают в стены, закапывают в подвалах, закладывают мостовой. То есть не держат в пределах легкой доступности.