Андрей Круз - Возле Тьмы. Чужой

Я протопал к стойке, поздоровался с барменом, который вежливо, но сдержанно кивнул в ответ.

– Я бы выпил пива и поел, если тут кормят, – сказал я. – Но я не знаю, чем можно платить в этих местах, я издалека. У меня есть немного долларов Анклава и есть что-то на обмен.

Бармен вытащил из холодильника под стойкой бутылку «Корз Лайт», открыл, поставил на стойку передо мной, сказав:

– Это бесплатно. Если расскажешь, откуда приехал и какие новости. Садись. А вообще мы берем федеральные деньги, и на обмен что-то полезное тоже можно взять. Разберемся.

Я обратил внимание на выражение «федеральные деньги», как-то оно прозвучало… ну вроде как «чужие деньги», «нехорошие деньги», примерно так.

Сидящий слева рослый немолодой толстяк в джинсовой куртке с овчинной подстежкой и в черной ковбойской шляпе, с усами как у моржа, показал на табурет рядом с собой, сказал, выговаривая гласные в нос:

– Садись сюда, здесь свободно.

– Спасибо, – кивнул я, усаживаясь и хватая бутылку со стойки.

Холодное. Пиво. Кайф какой, все три больших глотка.

Бармен смотрел на меня с одобрением. Никто не разговаривал, явно предполагая, что слово перешло ко мне.

– Привет, я – Влад, – сказал я, обращаясь вроде как сразу ко всем.

– Я – Бад Мак-Лири, у меня тут ранчо, – сказал толстяк, протягивая большую и пухлую ладонь, которая при пожатии вдруг оказалась твердой как доска из-за мозолей. – Угощает Эрни, – показал он на бармена. – Это Мел, моя жена теперь, – он чуть откинулся назад, давая мне возможность рассмотреть крепкую, одетую как ковбой женщину лет сорока, сидящую прямо за ним. Она отсалютовала мне стаканчиком с виски. – Это Джо, мой друг, – показал он на тощего бородатого дядьку лет за пятьдесят, стоящего у него за спиной.

– Это Салли, – продолжил речь бармен, показав на женщину слегка за тридцать, со светлыми от природы волосами, белыми бровями и простеньким круглым лицом.

– Майк, – отсалютовал мне пивной бутылкой крепкий мужик лет сорока, стриженный под военного.

– Пьер, – кивнул тощий чернявый парень, сидящий за углом стойки.

– Мари, – негромко и не слишком дружелюбно буркнула носатая молодая женщина с черными, заколотыми в хвост волосами, сидящая рядим с ним.

– Мэт Поплавски, я здесь помощник шерифа, – представился рослый, усатый и лысый мужик, действительно одетый в форму – темно-коричневую рубашку с серыми погонами и серыми же клапанами карманов. На рукаве была видна эмблема с надписью «Округ Джонсон, департамент шерифа». Его куртка висела на спинке стула, он сидел за столиком, расправляясь с большим стейком, рядом с которым лежала гора жареной картошки и здоровый початок кукурузы, что вызвало у меня острый приступ голода.

– А точно такой же стейк можно получить? – повернулся я к бармену.

– Можно, – коротко кивнул тот. – Десять минут.

– Откуда ты? – спросил меня толстяк.

– Из Колорадо вообще-то, – сказал я, возвращаясь к базовой версии своего происхождения. – Но вообще иммигрант, из Восточной Европы.

– Здесь четверть населения штата из Восточной Европы, чертовы поляки, – хохотнул Бад, покосившись в сторону депьюти Поплавски.

– Четверть немцев, поляков восемнадцать процентов, – ответил нимало не смутившийся страж закона, а затем вдруг поразил меня вопросом в лоб: – Ты местный или чужой? Можешь не врать, у нас с чужими нормальные отношения. Их отношения с федеральной властью нас не интересуют.

Некоторое время я сидел молча, просто переваривая услышанное. Потом окончательно растерялся, подбирая вариант ответа. Затем все же сказал:

– Нет, я местный. Но мне нужен контакт с чужими – я человека ищу.

– То есть ты едешь на север, к ним?

– Еду на север, в Канаду, искать их. Я понятия не имею, где они находятся. Вы знаете? – попытался я пустить разговор в русло эдакого конструктивного обсуждения проблемы.

– Нет, не знаем. В Канаде, где-то на севере, – ответил депьюти, в то время как все остальные с явным интересом прислушивались к разговору. И, опережая мое разочарование, он добавил: – Но у нас есть с ними связь. Мы знаем, где их форпост. И раз в месяц сюда приезжает их конвой, мы немного торгуем. И забирает своих людей.

– Своих людей? – совершенно озадачился я.

– К нам выходят чужие, постоянно. Те, кто слушает радио и кто читает плакаты.

Я немного покраснел. Радио за время пути я даже включить не догадался – исключительно музыку гонял. А вот плакатов никаких не видел, точно, о чем и заявил.