Андрей Круз: Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.

Москва. 14 июня 2005 года, 16:53

Звонок мобильного был отключен, и аппарат запульсировал в нагрудном кармане моего пиджака в приступе вибрации, как попавший в паутину шмель. Чертыхнувшись, я выловил его оттуда, посмотрел на засветившийся экранчик, где мигала надпись «Zimin». Ага, давно не виделись, прямо соскучиться успел. Я ткнул большим пальцем в кнопочку приема и поднес телефон к уху:

— Слушаю вас, Леонид Сергеевич.

Голос мой прозвучат не то чтобы очень вежливо — скорее напротив. Для вежливости поводов не было.

— Андрей Алексеевич, вы уже далеко отъехали? — донеслось из трубки.

— Нет, еще недалеко. А что? — слегка настороженно ответил я.

Продолжать процесс общения никак не хотелось. А ему, кажется, наоборот:

— Мы с вами сейчас могли бы снова встретиться?

Выматериться мне удалось совершенно беззвучно, и при этом я даже удержался, чтобы конкретно не послать собеседника по известному адресу. Выдержка!

— А мы недостаточно еще навстречались? — осторожно спросил я, переведя дух. — На мой взгляд, так на год вперед хватило общения.

Пообщались мы сегодня действительно здорово, причем совсем недавно. Только что, если уж быть точным. Общались не только с самим Зиминым, а с пришедшими с ним каким‑то до невероятности молодым и мутным «важняком» из Центрального следственного управления, имени которого я так и не запомнил, и молодым мордатым юристом Федей, много хамившим и изображавшим из себя то ли генерального прокурора, то ли вора в законе. Разговор часто переходил на повышенные тона, Зимин тихо посмеивался и пытался навести порядок за столом, потому что юрист Федя, чувствуя себя в безопасности за двумя ментами, много кричал, угрожал, в конце концов сведя и без того непростой разговор к собственному бенефису. Стороны максимально откровенно обменялись мнениями друг о друге и разошлись в крайне озлобленном состоянии.

— Андрей Алексеевич, вы меня правильно поймите. — Тон Зимина был скорее извиняющимся. — Наш недавний разговор состоялся вообще и именно таким образом потому, что меня уполномочили организовать встречу представителей вашего кредитора и вас…

— А «важняк» кого представлял? — перебил я.

— «Важняк» был для важности, простите за каламбур, — усмехнулся Зимин. — Люди думают, что позвали «важняка», покричали как Федор — и деньги сами к ним пришли. Решили вопрос — что захотели, то поимели. Хотя таких, как Федор, все же к разговорам пускать нельзя. Молодой, глупый, понтов много. Я с вами немножко о другом хотел поговорить, менее… хм… портящем настроение. Найдете время для разговора наедине?

Ехал я домой, никаких больше планов не было. И что такое интересное может Зимин со мной обсуждать? С одной стороны, все его предложения послать хочется, но фактор любопытства… Однако я сделал вид, что задумался, и спросил в свою очередь:

— В часок уложимся?

— Думаю, что уложимся, — подтвердил он. — Собственно, у меня к вам предложение некое. Не понравится — то можем и в пять минут уложиться, понравится — сами решите, сколько посидим. Вы сейчас где территориально?

— На Маяковке, только что из тоннеля выехал в сторону Смоленской.

— Вы знаете пивную «Жигули» на Новом Арбате? Вы пиво пьете?

— Кто же не знает? — вздохнул я. — И кто пива не пьет?

Не лучший собутыльник, но все же… И до дома недалеко.

— Сможете через пятнадцать минут быть там, во втором зале? — спросил Зимин.

— Если у них места на парковке есть — то смогу, — прикинул я. — В крайнем случае, через двадцать.

— Я вас там ждать буду, слева от входа в зал, за одним из столиков. Увидите.

Я надавил на газ, выскочил в левый ряд и погнал в сторону Смоленской, на разворот. Потолкался на светофорах, пропетлял по арбатским переулкам. Места на «жигулевской» парковке были, прямо возле входа. Я сунул купюру в руку парнишке в черной форме, взял портфель с заднего сиденья и вошел в ресторан, мимо фотографии Леонида Ильича со товарищи, пьющими водку на охоте, и мимо гардероба.

Зимин, крепкий мужчина лет пятидесяти, с загорелым лицом и волосами, лишь немного тронутыми сединой, в белой рубашке и легких брюках, сидел за дальним столиком у стены в ближайшем от входа отсеке. Было еще рано, поэтому малолюдно. Я подошел к столику.

— Присаживайтесь, Андрей Алексеевич, — сделал он приглашающий жест. — Я пива попросил, и к пиву чего‑нибудь сообразить. Будете?