Вячеслав Дыкин - Гусариум (сборник)

– Что это? – Савелий Игнатьевич вздрогнул. – Никак вокзал?

– Нет. Погодите…

Звук, похожий на великанский плач, опять повторился. Он тёк над тёмными зарослями, словно густая патока.

– Кажется, я узнаю колокола, – сказал поручик. – Малую утреню бьют…

Потом воздух прорезало низкое гудение, от которого пистолет в руке рабочего мелко завибрировал.

– Точно! – Мякишев обрадованно обернулся. – Тяжкий колокол как будто другой. Но зазвонные и малые – точно с Вознесенской… Мы совсем рядом. Это там!

Поручик махнул на звук рукой.

– Хорошо, идём, – согласился Савелий Игнатьевич.

Скоро ряды цветков с тёмными шапками стали ниже, а потом рабочий, охнув от неожиданности, шагнул на твёрдую глинистую дорогу. Уже почти рассвело.

Впереди за изгородью буйно разрослись липы, а над ними торчали два купола с крестами. Колокол наверху ударил в последний раз и затих.

Взглянув себе под ноги, Савелий Игнатьевич увидел, что ступает по ковру из жёлтых листьев. Ему стало не по себе. Ведь не могло же быть так, чтобы сентябрь наступил в апреле… Или всё-таки могло?

– Глупость какая-то, – глядя на купол, растерянно протянул Мякишев. – Место вроде то же самое. И липы знакомые. Но церковь как будто другая. Совсем новая. Вместо каменного забора – деревянная изгородь. А там, за оградой… поглядите-ка, избушки. Ничего не понимаю!

– Давайте войдём и спросим, – предложил рабочий, посмотрел на Мякишева и взялся за кованую ручку.

Дверь со скрипом отворилась, и они вошли в низкий закопчённый придел. Терпко пахло масляной гарью, тускло горели лампады и свечи в киотах. У стен переговаривались люди, кто-то надрывно кашлял. Впереди, под аркой, ярким золотом сверкнул иконостас.

Мякишев, войдя, опустил голову и сделал торопливое движение рукой. Разговоры сразу утихли. На них обернулось десятка два напряжённых глаз. Послышались шепотки.

Мужичок в синем армяке, смяв шапку, выступил вперёд. Заметив военную форму Мякишева, он подошёл к нему, поклонился и робко спросил:

– Моё почтение… Вы, барин, из какого войска будете? Наш или француз?

– Ты это о чём, любезный? – Поручик подозрительно огляделся по сторонам. – Свой я… русский. Шестьдесят шестая пехотная дивизия.

Несколько человек облегчённо выдохнули.

– Слава те, господи! – Мужчина в линялом армяке перекрестился. – Значит, поживём ещё немножко.

Он повернулся к Мякишеву и деликатно кашлянул:

– А ты сам-то откуда взялся, батюшка? Из Демидовского имения? Или из Разумовского? Неужто тебя тоже забыли?

– Что значит «забыли»? О чём это вы вообще говорите?

Мякишев оглянулся на Савелия Игнатьевича. И все взгляды враз устремились на рабочего. Мужчина почувствовал себя неловко в пиджаке, ведь все, кроме них двоих, одеты по-крестьянски.

– Ой, – заголосила вдруг какая-то женщина. – Неужели пастор немецкий? И при входе не крестился, я видела.

– Не дело это, – кивнув, согласился мужичок в армяке. – Чтобы лютерянин в наш храм ходил.

– Он не лютеранин, – возразил Мякишев, но его не слушали.

– А если он наш, почему на божницу поклон не кладёт? – выкрикнул из угла взъерошенный паренёк в монашеской одежде. – Вдруг он ератник [10]и чужеземный лазутчик?

Толпа угрожающе загудела, и каменный свод задрожал от голосов. Савелий Игнатьевич невольно отступил назад.

– Ти-хо! – отрывисто скомандовал Мякишев, и голоса разом стихли. – Ну что вы на человека напустились? Свой он, из мастеровых. Савелием зовут.

Поручик строго оглядел собравшихся:

– А теперь лучше объясните мне, где вокзал? И что это за место?

– Что-то ты диковинное вещаешь, батюшка. – Женщина рассмеялась. – Николу на Кобыле знаю. Никиту Готского – знаю. Троицу Сыромятную тоже знаю. Никакого «гокзала» не знаю… А это новая церковь Вознесения, что на Гороховом поле. И двадцати годков ещё нет, как выстроили. Вот, сидим, ждём. Думаем огненное крещение принять.

Савелий Игнатьевич только сейчас с удивлением заметил сваленные у стен охапки дров.

– Вы уж не взыщите, – продолжал мужичок в армяке. – Но говорят, враг в городе. У нас и огниво приготовлено. Не возьмёт нас антихрист. С детками малыми вместе и вознесёмся.

Поручик вздрогнул и огляделся:

– Вы что, совсем сдурели? Какой вражина?

– Чудно, как это вы, батюшка, такой удалой, а не знаете. – Женщина в платке покачала головой. – Истинно так. Враг иноземный в городе, с целым воинством.

Поручик переглянулся с рабочим и деловито поинтересовался: