Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

– Вам теперь точно капитана дадут, – сподхалимничал, от души – так почему бы и нет, но response какой-то ненормальный прошел. Губы сжались в ниточку, в глазах что-то странное мелькнуло… не знал бы данного типуса, сказал бы – злость и некая растерянность, с тоской и страхом пополам. Ну да ладно. Чужая душа…

Долго ждать не пришлось. Послышался шум двигателя, и из-за поворота нарисовался грузовичок. Я в них не разбираюсь, тогдашних то есть, но явно покрупнее «полуторки». Катилюс приказал сержанту приготовиться перекрывать дорогу метрах в двадцати от нас, а сам двинулся тормозить транспортное средство. Мудр. Этот шустрик нипочем не остановился бы. Увидев нас, лишь газу прибавил, но как бойцы на дорогу высыпали, с винтарями, – тормознул, куда денется. Катилюс – к двери. Пассажира. Там дяденька, вальяжный такой весь из себя, в шляпе и при портфеле. Начал сразу кричать, слюнями брызгать, какими-то корочками махать, документы, мол, райкомовские, особо секретные, эвакуация, второй секретарь, да шо вы себе позволяете… Видя такое дело, я принялся было по сторонам озираться, ибо кто-то всегда должен бдить, а когда повернулся, Катилюс уже экономно, возвратным ходом руки, палец указательный покойнику о пиджак вытирал. Тут же и запахло. Соответственно. Этим же слитным движением вышвырнул из кабины еще конвульсирующую тушку с пробитой глазницей – и все дела. Да… Это вам не паркетные «восточные единоборства», с принятием экзотических поз, раскланиваниями и получасовыми медитациями.

– Времени нету, – пояснил. Для меня.

У водилы, разумеется, шары по банкам. Сидит, не шелохнется. Бойцы подбежали, брезент с кузова сняли. Чего там только не было. Барахла. Даже фикус в кадке. Все в кювет, и, со мною и бойцами в кузове, на аэродром. По дороге выяснилось, что у них на всех всего-то пять патронов было. Лепота…

На аэродроме работа кипела. Цырики спешно засыпали воронки на ВПП, прочий же пипл вовсю шастал по самолетному кладбищу. Мы подъехали к Жидову, что степенно беседовал с сурьезным эдаким мужчиной. Морда лица, как тут называют, «идеологическая» – ну, высокий лоб с залысинами, медальный профиль и все такое. Род деятельности, однако, выдает взгляд. Живой и острый. Командир корабля, как я понял. В не слабо утепленной форме. Так-то скорее худощавой. Комплекции. Там у них, на ТБ, реально пар костей не ломит. Холодрыга и сквознячищи, читал, дичайшие. Без знаков различия. Но званием не лейтенант, определенно.

– Значит, так, – с ходу зарядил бомбер, – себе нашли. Машинка так себе, но сойдет. Для сельской местности. ПС-84 [185]. Немного поврежден, но ребята его быстренько до ума доведут. Во всяком случае, взлетит и не сразу сверзится. Но – невооруженный. То есть либо ночи ждать, либо… риск очень большой. Мы-то ладно, не привыкать, а вот груз твой… – И вдруг повернулся ко мне: – Это ты меня собой прикрыл? – Киваю. – Молоток, – протягивает руку. Жму, ответное пожатие крепкое, но не из выпендрона – чую, от души.

– Майор Мосолов [186]. Александр Ильич. Для тебя – Саша.

– Младший лейтенант Малышев. Для вас – Костик. А просто Ильич [187]– можно? – Не удерживаюсь, вот, блин, чертенок в попе… топорщится.

– Можно. Но не нужно. Во избежание, – демонстративно скосил глазом на Катилюса. Прикольный дядька. Люблю таких. Впрочем, фронтовики не так боялись всего, как тыловые. По себе знаю, на войне даже к смерти начинаешь относиться как-то… философски, что ли. Это если в паре-тройке первых дел выжил, конечно.

– Кстати, а как же пожар?

– Какой пожар?

– Ну горели вы, пламя яркое, дым, «мессеры» отстали еще…

– А-а… Не было никакого пожара. Посадочный факел Хольта. У нас под крылом стоят, для ночных посадок – вместо фар. Замечательно горит. Дай, думаю, попробую. Получилось… Впрочем, приходилось и пожары тушить. Нормально. И садиться мы можем на пашню, на льдину – куда угодно. Слушай, вы б с Гошей посмотрели тут, – широким жестом обводит околоаэродромное пространство с немалым количеством всякой техники, – может, подберете себе что. А то не долетим ведь. Горючки в баках ТБ осталось немало, должно хватить, но без прикрытия точно хана будет. Днем-то. А до ночи еще дожить надо – похоже, вот-вот немцы здесь будут.

Топаем к стоянкам. Там в основном «ишаки», попадаются «миги», даже пара «яков». Удивило множество учебных самолетов. УТ-1, УТ-2, УТИ-4, ну и, конечно, У-2. Из экзотики пара десятков, пожалуй, Як-2, не то Як-4. Есть СБ и даже Пе-2. Все капитально побитое при бомбежках или уничтоженное намеренно. Странный набор [188]… Вон и пара ПС-84 затихарилась. ГВФ, не то транспортники… Не знаю отличий. Впрочем, какая разница. Один в хлам, возле второго технари с ТБ возятся. Из всего более-менее прилично смотрятся несколько И-16, что стоят чуть в сторонке и за уничтоженными, видимо, руки не дошли. Ну, еще несколько с виду целых учебных еще дальше затихарилось. Жидов сразу рвет к стоящему чуть поодаль, двадцать четвертой серии. Моей любимой. Я же, грустно побродив среди не показавшихся сладкими остатков, остановился на древней, но, похоже, недавно отремонтированной «десяточке» [189]. Оказалась полностью заправленной, с боеприпасами и даже парашютом на сиденье. Благо дождей не было. Повезло. У Жидова же баки пустые и боекомплект неполный. Ну, то, что оружие явно не обслужено, – это уже и вовсе детали. Свистнули цыриков освободить путь, привезти от ТБ горючку и парашют из жидовской «чайки». Ну, и насчет патрончиков посмотреть. По разбитым машинам. Над нами тем временем неспешно разворачивалась «рама» [190]. Пожужжала, да и улетела себе. Да… Это «жу-жу» определенно неспроста.