Сергей Зверев - Тоннель времени

– Сволочь!.. – сжав зубы так, что они скрипнули, прокричал Стольников и, перебросив руку через перила, два раза нажал на спуск.

Полегчало. Туман отступил.

Но эти два выстрела стали словно пусковым устройством, начавшим работу механизма под названием «толпа». Уже не различая ни своих, ни чужих, арестанты стали палить в воздух как при кавказской свадьбе.

Напольное покрытие из пуленепробиваемой стали они, спасибо инженерам, прошить пулями не могли. Но пролетая мимо, пули с визгом рикошетили от бетонных перекрытий и летали рядом со Стольниковым как осы около растревоженного гнезда.

Поняв маневр разведчика, чехи на мосту ускорились, а те, что на время отступили, появились из укрытия. И обе группы открыли огонь по прячущемуся в бетонном «кармане» капитану.

Изредка выбрасывая руку, Саша отвечал и тут же снова прижимался спиной к холодной стене. Он снова считал вслух патроны, и когда их осталось пять, решил так: с последним выстрелом он перепрыгнет через перила и попробует зацепиться руками за пол балкона. Под балконом есть площадка – крыша наблюдательного пункта, похожая на стеклянный кабинет начальника цеха на заводе. Отсюда охрана следит за всем вторым этажом в режиме он-лайн, не вставая с мест.

Это был последний патрон в магазине его пистолета.

Затвор отскочил назад и замер в этом инвалидном положении, демонстрируя дальнейшую полную недееспособность.

Но сам выстрел был точен.

Неизвестно, кто следит за порядком с того дня, когда арестанты захватили «Мираж», но, если таковые имеются, работы у мойщиков будет хоть отбавляй. Войдя в лоб бандита, вылетевшая из ствола «стечкина» пуля вышибла из его затылка пригоршню костей и густую липкую жижу. И теперь, когда разгоряченные погоней мозги стекали по шершавой «шубе» стены, Стольников бросил себе под ноги ненужный уже пистолет.

Он не выйдет из этого укрытия живым – он был в этом уверен. Впервые в жизни в нем шевельнулась мысль о полной безысходности.

Пятясь и приближаясь к узкой двери, ведущей к следующему пролету балкона, чердачной двери, капитан молил только об одном – чтобы она не была заперта. Ему очень не хотелось упереться в запертую дверь и понять, что теперь – либо вниз головой, либо поднимать руки. А он знал, что руки не поднимет…

Сдерживая рукой окровавленный бок, капитан толкнул створку и, когда она поддалась, почувствовал внутри себя тепло, какое ощущают искатели кладов, видя на экране металлоискателя очертания искомого. Он двинул дверь здоровой рукой, перешел на пролет и запер за собой. Теперь ситуация изменилась. Теперь либо руки над головой, либо – голодная смерть на балконе. Зайти внутрь боевики могли, только подорвав тяжелую дверную коробку. А подрывать было нечем – это тюрьма, где взрывчатые вещества охране не нужны.

Сделав несколько шагов вперед, он убедился, что дверь, ведущая из этого балконного пролета на следующий, заперта.

Финиш, мышеловка.

– Как там Ждан, интересно?… – пробормотал он, стягивая рубашку, чтобы перемотать рану.

Все, что ему теперь оставалось, это попытаться под огнем боевиков спуститься по балкону и оказаться на крыше широкой, метров пятнадцать, стеклянной будки. И оттягивать этот момент Стольников не хотел. Чехи на выдумки хитры, когда речь идет об убийствах. Нужно работать сейчас, пока они не сбежались со всего Западного крыла.

Отшатнувшись назад, Саша мгновение стоял не шелохнувшись, а потом сделал шаг вперед и перекинул себя через ограждение.

Еще секунда – и он завис над крышей…

Он прыгнул, когда сработали одновременно несколько автоматов снизу и несколько сверху. Все пространство вокруг покрылось сухой взвесью – пули выбивали из стен бетон, ссохшуюся шпаклевку, и пыль, еще не начав оседать, превратилась в облако, внутри которого находился капитан.

Несмотря на боль, Саша едва не рассмеялся. В таком глупом положении ему не приходилось бывать еще ни разу. Он качнулся вперед, назад, разогнал себя, поняв, что точкой приземления окажется центр крыши, отпустил руки.

Полет длился не больше секунды. Надеясь встретить под ногами твердь, он сгруппировался, но вдруг то, от чего он собирался отпружинить ногами, хрустнуло…

Он проваливался через крышу внутрь залитой светом будки наблюдения как сквозь яичную скорлупу. Ударившись раненым боком обо что-то твердое, он вскрикнул и на мгновение потерял равновесие. Приземлялся он почти на бок. Лишь в последний момент, рискуя сломать себе ногу, развернулся и перевернулся через себя…