Олег Измеров - Задание Империи

Метров через сто Ковальчук затормозил, резко бросился наружу, не глуша мотора, и открыл заднюю дверцу.

– Смотрим, что с ним.

Ступин тяжело дышал, из его груди доносились хрипы и бульканье, большое пятно крови расползлось по рубахе, которую Виктор так и не успел сорвать.

– Пуля в легком… Держите так…

– Его надо в больницу.

– Время! Сейчас выбрасываем вас, потом везем. Надо хирургу на дом, и деньги в зубы, чтобы молчал.

– А если не довезем? Каждая секунда на счету.

– А если… Есть приказ вас доставить, не считаясь с потерями!

– Не спорьте, – прохрипел Ступин, – доктор все равно выдаст… Здесь принято стучать властям… Все на самом деле хорошо, господа… Пасть в бою, от пули врага – что можно пожелать офицеру… Одна просьба… если это будет слишком долго, помогите… вы понимаете…

– Молчите, больной! – возразил Виктор голосом сердитой медсестры. – Вам сейчас нельзя разговаривать!

Наложенная повязка быстро набухала кровью.

– Дверь! – крикнул Ковальчук, бросив себя за руль и трогаясь. Виктор едва успел захлопнуть, и они вновь рванули куда-то в темноту.

– А куда меня сейчас перебросит? – крикнул Виктор сзади. – В нынешнюю Америку?

– В Брянск, в пятьдесят восьмой! Есть асимметричные точки перехода… короче, там встретят и сразу отвезут к другой!

– Тогда мы сейчас его перебросим!

– Что?

– Там встретят и отвезут в операционную!

– У меня приказ вас перебросить!

– Но вы же советский человек! А значит, должны поступать по христианским законам!

– Откуда вы нахватались этой демагогии? Вы понимаете, что я не имею права вами рисковать! Не имею!

– Мы перебросим его! – Виктор выхватил кольт из кобуры и щелкнул предохранителем.

– Вы собираетесь стрелять в меня? – хладнокровно спросил Ковальчук.

– Нет. В себя.

– Послушайте, вы, суицидальный террорист, сколько вы себя уже захватывали в заложники? Не надоело?

– Но вы же советский человек!

– Черт с вами! Перебросим! Только поставьте кольт на предохранитель, а то пальнете и поранитесь!

Трава была по колено. Трава была по колено и мокрая от росы. Черная чаша неба накрыла их сверху, осыпав тысячами ярких звезд, и Млечный Путь тихо фосфоресцировал в прозрачном воздухе. После того как Ковальчук выключил фары и мотор, вокруг машины не было ничего, кроме звезд и травы.

– Полковник, не умирайте! Александр Семенович! Уже немного! Держитесь! Помните, я в самолете песню дал записать: «Есть только миг, за него и держись…» [72]

– Не помнит. Не было его в самолете.

– Ах да, я и забыл.

– Он без сознания. Осторожно. Тяните сюда.

– Вы точно помните?

– Да. Я днем вешку ставил, вот она. Кладите его вот так, отходим.

– Записку надо написать.

– Все, уже меньше минуты. Разберутся.

– А его это… у вас не расстреляют?

– А раньше не могли подумать? Нет. Не расстреляют. Пока будут лечить, успею вернуться.

– А если не…

– Что – если не?

– Ничего. Это я так.

– Все. Время.

Ковальчук посветил фонариком. Возле вешки не было ничего, кроме примятой травы.

– Перешел. Правда, если бы сразу появился обратно здоровый, было бы спокойнее.

– А что это значит, если сразу не появился?

– Подходящей точки не нашли, чтобы в то же место, – сказал Ковальчук и выключил фонарь. Стало совсем тихо.

– М-да. Бартини еще неизвестно сколько бы времени голову ломал, чтобы понять, как материя смогла осознать свое бытие…

– Это Бартини рассчитывает?

– Принял участие. Была у него такая статья по теории шестимерного мира… Вроде как видим мы его трехмерным, а если над этим подняться, то такого можно увидеть… Кстати, большой ребенок. Если бы он мог хотя бы элементарно организовывать свою жизнь, такого бы достиг… А я вот жизнь организовывать умею, а в квантовании хроногенов… Ну все, идемте.

– Куда? – машинально спросил Виктор.

– Едем к Обиличу. Следующая точка перехода на территории России.

– Так что же вы…

– А приказано было через эту. Ладно. Разберемся.

Они поехали обратно той же дорогой; вскоре Виктор увидел в свете фар и догорающего «форда» своих бывших преследователей. Теперь они собрались вместе, сбились в кучу – видимо, шли на голос. Услышав шум мотора, они начали махать руками и кричать, зовя на помощь, – видимо, приняли за случайного водителя или подкрепление. Ковальчук осторожно объехал их и последовал дальше. Виктор боялся, что они будут стрелять, но этого не произошло: преследователи были настолько подавлены, что не попытались этого делать. Жестокие люди, оказавшись беспомощными, быстрее теряют волю к жизни. Их силуэты на фоне огня какое-то время виднелись в заднее стекло, но потом исчезли за очередным поворотом.