Александр Конторович - Реконструктор

В чем мое преимущество сейчас?

Официально Макса Красовски взяли в плен партизаны. То есть – практически покойник. Искать его, разумеется, будут. Как положено: прочесыванием местности, проверкой укромных мест… Флаг вам в руки, господа! Эти места, даже спустя много лет, и то все не проверили еще, а уж сейчас…

И что же из этого выходит?

А то, что идущий по дороге немецкий солдат – явление вполне бытовое и обыденное. Не в глухом лесу, понятно, – там меня быстро оприходуют… Кто? Да найдутся… Кто-то же стрелял тогда из леса по грузовикам? Да и засада со станкачом – тоже не из воздуха возникла. Есть тут партизаны, есть! Но идти к ним в немецкой форме? Подойти-то я смогу… на расстояние выстрела. Нет, не хочу такого поворота в судьбе. Надо искать советскую военную форму. Документы деда Максима тут, кстати говоря, очень даже рулят. Разве что возраст у нас с ним не шибко похож. Но и тут вывернуться можно. Мне нынче должно было 32 года стукнуть. Ему – лет на десять меньше. На мое счастье, выглядел я всегда моложе своего возраста, так что лет пять на этом отыграть можно. А остальной возраст, наоборот, прибавить, сославшись на тяготы войны. Мол, блуждал по лесу черт знает сколько, вот и осунулся лицом. Покатит? Хм… Это уж смотря к кому попадусь… и при каких обстоятельствах. Это тоже, знаете ли, многое значить может. И как долго мне этих обстоятельств ждать? Неизвестно. Значит, вывод какой?

Надо их создать самому. Так, чтобы мое появление выглядело бы вполне естественным и легкообъяснимым.

Кстати, копаясь в памяти, я вспомнил еще один эпизод… Совсем недавний.

Колонна уныло бредет по дороге. Не слишком длинная, она показалась из-за пригорка уже минут пять назад, но к посту нашему так еще и не подошла. Что-то они медленно идут! Оборачиваюсь к своему сменщику, тот как раз присел на бревно и переобувает сапог.

– Ханс! Кто это там тащится, словно на похороны?

Одного взгляда, брошенного им через плечо, оказалось достаточно.

– Ты недалек от истины, Макс! То место, куда они идут, не так уж и отличается от кладбища – им некуда спешить.

– То есть? – озадаченно смотрю на него.

– Это русские, Макс! В смысле – пленные солдаты. Их ведут в фильтрационный лагерь. Поверь, я один раз там был – жуткое место!

– В каком смысле – жуткое?

– Кусок чистого поля, огороженный колючей проволокой, – и все! Сторожевые вышки по углам и казарма охраны. А те, кто стоит внутри…

– Стоит?

– А куда там ляжешь? Голая земля… даже навеса никакого нет.

– Так они что же, спят тоже стоя? Как лошади?

– Откуда мне знать? Может, так и спят…

Тем временем колонна подошла ближе, и стали видны лица тех, кто шел по дороге. Да уж, скажу я вам, это было еще то зрелище… Русских можно было распознать безошибочно, даже не по форме, а по выражению лиц. Угрюмые и исхудавшие, наполненные каким-то страданием… Им досталось. А идущие по бокам колонны конвойные – те отличались какой-то ожесточенностью и мрачной решительностью. (И еще было что-то в них странное, но сейчас этого вспомнить отчего-то не могу.)

– А это что за парни? Ну те, которые их конвоируют?

– Охранный батальон, Макс. Тоже не самые доброжелательные люди, скажу я тебе. С ними, знаешь ли, лучше не шутить – у них плохо с чувством юмора. Да и разговорчивостью эти парни не отличаются.

Они молча проходят мимо нас. Их путь лежит дальше: колонна не заходит в деревню, и наш пост обходят стороною. Поэтому мы молча наблюдаем за их монотонным движением. Только хлюпанье сапог по грязи да надрывный кашель откуда-то из глубины строя пленных – вот и все звуки, сопровождающие их передвижение.

Ханс заканчивает переобувать сапог, выкуривает сигарету и уходит. А я все стою и смотрю им вслед. Странно, но какое-то противоречивое чувство зародилось в моей груди уже тогда. Только я не понимал еще причины его возникновения.

Итак, лагерь. Отсюда – километров десять, недалеко. Ясное дело, что нападать на него в одиночку – самоубийство. Там не менее взвода охраны, и всех я не положу. Ханс упомянул вышки – что там? Просто солдаты с винтовками? Сомнительно. Уж парочка пулеметов у охраны точно есть. И они не в казарме – от них там мало пользы, – наверняка на постах. А раз так – мне там ловить нечего. Секунд тридцать на все разборки и уйдет. Порежут пулеметами на мелкие частички. И толку? Прихватить с собою двух-трех солдат? Так это и здесь можно сделать, и с куда большей эффективностью.

Нет.

В лагерь я не пойду.

В сам лагерь.