Александр Конторович - Реконструктор

– Герр гауптман сказал – около семи километров.

– Шесть. Он немного ошибся. Садись сзади, проводишь нас к машине.

– А как же…

– Пока мы будем у машины, Маркус доедет до лагеря и вызовет подмогу. Садись!

– Яволь! – еще раз щелкаю каблуками.

Обхожу мотоциклиста справа и поворачиваюсь, чтобы сесть позади него.

Ш-ш-шух!

Чуть слышно выскальзывает из ножен штык.

И входит водителю в печень (или где-то рядом).

Тот изгибается, хватаясь руками за воздух.

Проворот клинка! Рывок на себя.

Мотоциклист тычется лицом в руль.

А окровавленное лезвие уже подрагивает перед лицом офицера.

– Хенде хох!

Левой рукой выдергиваю седока из коляски и, прижимая к его горлу острие штыка, вытаскиваю из кобуры пистолет:

– Ну что, герр лейтенант? Поговорим?

Итак, это фильтрационный лагерь. Одновременно в нем содержат не более трехсот – четырехсот человек. После быстрой сортировки и предварительной проверки пленных распределяют по обычным лагерям для военнопленных и офицерским, что гораздо серьезнее.

А охраняют его не немцы! Охранный батальон откуда-то из Прибалтики, набран из добровольцев. То-то у них такая эмблема странная на рукаве… им не слишком верят, поэтому там постоянно присутствует немецкий офицер, контролирующий всю деятельность этих «добровольцев». И приказы исходят именно от него, командиры батальона обязаны их исполнять.

Фигово то, что непосредственно в охране лагеря задействовано около сорока человек зараз – это мне явно не по зубам. При четырех пулеметах, которые установлены на постах, – их надо ротой штурмовать, не меньше. Так что с идеей лихого налета можно распрощаться сразу – не прокатит. Да и ночью я незамеченным не проберусь – открытое место. Понятно, кстати, отчего так насторожился офицер: здесь тупик. И никаких других дорог сюда или отсюда не имеется вообще. Некуда тут кому-то ехать, попросту незачем. А визита какого-то начальства лейтенант не ожидал, вот и всполошился. Он же старший на объекте и наверняка бы про такого гостя знал.

Из рассказа офицера вытекало следующее.

Лейтенант поехал к начальству и назад, раньше чем через три-четыре часа его не ждут. Это мне в плюс, могу особо не спешить.

Телефонной, да и какой-либо иной, связи в лагере нет.

Тоже плюс.

А вот то, что через четыре-пять часов за офицером выйдет машина с солдатами, – это уже минус. Будет их в ней около десятка, так что ничего хорошего мне эта встреча не сулит. Застать их врасплох – нечего и думать, они все настороже будут: через лес же едут!

Даже если и допустить, что я каким-то непостижимым образом положу этот десяток, лагеря в одиночку все равно не возьму.

Что же, выходит, зазря сюда я топал?

Не совсем…

Через час из лагеря выйдет группа пленных – человек десять. Их поведут на станцию, для отправки в другой лагерь. Конвой, исходя из малочисленности группы, будет не слишком большим – четыре-пять человек. Или меньше.

Вот это – шанс.

Единственный, другого нет.

В этом раскладе можно объяснить все. И мое переодевание в немецкую форму – как еще можно подойти к конвоирам вплотную?

И знание языка – а как иначе их уболтать?

Да и многое другое…

Значит, готовимся. Тела фрицев – под корягу, чтобы сразу не нашли. Пистолет офицера – за отворот шинели, патрон – в ствол.

Автомат и так к стрельбе готов. Трофейный карабин мотоциклиста – в коляску, пусть там лежит. Водитель мотоцикла, кстати, немцем оказался. Поэтому и вооружен иначе, чем солдаты охранного батальона, – у тех наше оружие, трофейное. Не показалось мне, что я у них трехлинейки видел.

Гранаты… тут сложнее: как их бросить, чтобы никого из пленных не задеть?

Крикнуть «Ложись!»?

Так конвой русский язык знает, поймут…

Ладно, будем думать.

Группу пленных хорошо было видно – они шли прямо по дороге, вдалеке от кустов. И конвоиров можно было легко сосчитать – четверо их. Нет… пятеро. Один позади всех идет.

И как поступить?

Готовясь к встрече, я выработал сразу несколько разных сценариев и сейчас лихорадочно их перебирал. Пожалуй… ведь они не могут знать о предстоящем визите к ним каких-либо офицеров? На этом и сыграем.

Услышав треск мотора, конвой привычно согнал с дороги пленных. На обочину согнал, ту, что от леса подальше. То есть примерно туда, куда я и предполагал. Ну хотя бы сейчас все идет по плану…

Поддаю газу и лихо выруливаю им навстречу. Приблизившись, притормаживаю и, подняв очки на лоб, чуть поворачиваюсь боком: пусть разглядят мое звание. Надо помнить, что я – немец! И по отношению к ним всем – начальство. Пусть и не очень большое, но все же…