Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн

– Да он где-то с полгода тому назад у нас был в последний раз, или чуть меньше, – удивлённо моргая жиденькими ресницами, сообщил мужик. – А так про нас и не вспоминает никто. Сахар давно закончился, патроны. Уже три месяца на макаронах сидим, пряников только один мешок остался. Да и взрывчатки – всего-то недели на две.

– Ладно, разберёмся, – успокоил его Ник. – Банька-то у вас есть? Помыться бы – с дорожки.

– Есть у них банька, есть, – заверил бывалый Обезьян.

Заглянул Ник в помещение бани: печка с вмурованным котлом, рядом – открытая каменка, полок для парильщиков, разнокалиберные тазы, веники, явно связанные из веток карликовых берёз. В котле плескалась вода, печка была полна дров, между поленьями торчали обрывки газеты.

– Да тут не топлено совсем. Пока раскочегарим, пока нагреется – долгая история намечается, – засомневался Ник.

Обезьян его успокоил:

– Не гони волну, начальничек! Это у вас, на Большой Земле, баню часами топить надо, а у нас – пятнадцати минут достаточно будет. Видишь лист металла, что под камнями лежит? Что это такое – неизвестно, но нагревается докрасна почти сразу, а от него уже и камни. Пока паришься – и вода закипит.

Чиркнул спичкой о коробок, поднёс к газете, торчащей между поленьями. Огонь тут же весело разгорелся, через десять секунд печка начала радостно гудеть.

Печка гудела всё громче, металлический лист на глазах начал менять свой цвет: сперва заметно посветлел, потом стал розовым, красным, алым, бордовым…

Ник подошёл к Зине, осматривающей возле палатки свою рацию, лукаво подмигнул, кивнув головой в сторону баньки, мол, может, вдвоём сходим?

Попарились, в ручье искупались, снова попарились.

После бани перекусили от души свежепросольной кетовой икрой с галетами, крепкого чая напились от души.

Ник поднялся с камушка и пошёл следом за проводником к Холодному ручью, напевающему без устали свои странные песенки.

– Ну что, начальник? Давай, как договаривались. Я своё обещание выполнил, до лагеря довёл, твоя очередь теперь – отдавай папку с моим «делом»…. Или обманул, не отдашь?

– Отдам, конечно, – усмехнулся Ник. – Только немного попозже.

Обезьян нахмурился и сплюнул в сторону:

– Вот ведь, всегда так с вами, ментонами, никогда всю правду не говорите, никогда своих обещаний до конца не выполняете.

– Не горячись, Леонид Григорьевич, – посоветовал Ник. – Ты сам рассуди: брошу я сейчас эту папку в костёр, и что? Куда ты пойдёшь – без денег, без документов?

– Куда надо, туда и пойду, всё равно выбора нет, – пробурчал сквозь зубы Обезьян.

Ник достал из кармана гимнастёрки сложенный вдвое лист бумаги, из брючного кармана – толстую пачку денег, улыбнулся:

– Как видишь, есть выбор. Ты мне в одном деле помогаешь, я тебе справку даю – для получения нормального паспорта, денег, сколько тебе и за пять лет не заработать. И дело-то копеечное, пустяшное совсем. Так что, думай, голова садовая, думай.

– Чего надо-то?

– Пустяки просто. Доедем с тобой до одного ручья, называется – Жаркий, вода в нём теплее, чем в других. Покажешь этот ручей, обратно с тобой вернёмся, тут всё обещанное и получишь. Дальше – тебе решать. Делай, чего душа пожелает, без ограничений и советов.

– Доедем до ручья, развернёмся и вернёмся обратно?

– Так точно.

– Не, не пойдёт, – ещё больше помрачнел Обезьян. – Как только возле ручья остановимся, так сразу всех и пристрелят, и документов не спросят.

– Кто это – пристрелит?

– А Бог его знает – кто. Охраняют устье Жаркого, это точно. Год назад с Петром Петровичем там ехали, жарко стало, вода в радиаторе начала закипать, думаю, остановлюсь, зачерпну из этого ручья водички. Не разрешил Пётр Петрович, ругаться начал. «Не смей никогда, если жить хочешь, возле этого ручья останавливаться!», – велел. Вот так оно.

– Куда это вы ездили – вместе с Петром Петровичем? – вкрадчиво спросил Ник, понимая, что совсем близок к разгадке.

– Да там дальше, километрах в тридцати от ручья, есть рыбацкая деревушка одна. Пыжмой прозывается. В той деревушке сельпо имеется, в нём Лидия Николаевна директрисой трудится. Видная такая женщина, кровь с молоком. Вот к ней-то товарища капитана я и возил пару-тройку раз. То ли амуры между ними были, то ли – другие совсем дела. Чего не знаю, того не знаю. О том они мне не докладали.