Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн

Проводник, широкоплечий мужик в засаленном ватнике, длиннорукий, лицом и всеми движениями весьма похожий на матёрого орангутанга, шагнул навстречу строю и обвёл всех таким зверским взглядом, что у многих бойцов по спинам побежали колючие мурашки.

Леонид Григорьевич хрипло сообщил, демонстрируя огромный волосатый кулак:

Колонна, состоящая из четырёх стареньких, видавших виды полуторок, наконец, тронулась – курсом на юго-запад. За баранкой передовой машины восседал Лёнька-Обезьян, «маршрутный начальник» отряда. Ник, расположившись с ним рядом, с интересом посматривал по сторонам.

Километров через пятнадцать дорога закончилась.

Резко и внезапно: вот только что плохонькая, но была, а вот и нет её, только голое, каменистое плоскогорье впереди – до самого горизонта.

Поехали прямо по откосу ближайшей сопки, справа нависали острые скалы, слева – пологий склон, поросший кустарником: карликовыми берёзами, ольхой, осиной и чем-то хвойным.

Пока было вполне терпимо, только трясло очень сильно, того и гляди – язык собственный случайно откусишь, так что молча ехали.

Через три часа по задней стенке кабины постучали, машина остановилась.

– Командир, – смущённо попросил в открытое боковое окошко выпрыгнувший из кузова Сизый, – ты бы с моей женой поменялся местами? Её совсем укачало, заснула мёртвым сном, а там мотает – по страшной силе. Давай её в кабину усадим, а? Если тебе не в падлу, конечно.

Совместными усилиями переправили спящую Айну в кабину, ещё и верёвками к сиденью привязали, чтобы не ударилась обо что-нибудь во сне, сами забрались в кузов, под брезентовый тент.

Ещё через два часа сзади раздалась громкая автомобильная сирена, полуторка резко затормозила. Ник тут же выбрался из «салона» – узнать, в чём дело.

Вдруг, где-то в конце колонны, прозвучали два громких выстрела, чуть погодя – ещё два. Ник, выхватив из кобуры браунинг, побежал к замыкающей машине, остановившейся метрах в ста от трёх остальных.

Растрёпанный Банкин, стоящий возле заднего колеса автомобиля, сжимал в руках ещё дымящуюся двустволку и внимательно вглядывался в заросли куруманника, раскинувшиеся ниже по склону.

Оказывается, Гешка через лобовое стекло высмотрел медведицу с двумя медвежатами, выскочил из кабины и давай палить – почём зря. Никоненко тут же ему пришёл на помощь, тоже пару раз стрельнул. Банкин уверял, что одного медвежонка подстрелили-таки: что-то бурое в кустарнике определённо просматривалось.

– Вон там, по склону, видите? Да вот же – бурое пятнышко. Вот же! Точно – медвежонок. Это я его срезал!

Подошедший Обезьян был строг и категоричен:

– Ну, вы дикие какие-то! Зачем медвежонка замочили? Всё равно не достать его. Или кто смелый всё же найдётся? Медведица-то – жива осталась, прячется где-то рядом. Что – нет смелых? Уроды грёбаные! Ну, допустим, захотелось кому-то медвежатники отведать, дело обычное. Высмотри себе одинокого медведя, завали, тут этих медведей – как собак нерезаных. Засранцы вы всё-таки! Ещё что похожее случится – урою на фиг! По машинам все!

Меткие стрелки, смущённые такой отповедью, торопливо расселись по своим местам.

Обезьян, не прекращая ругаться и ворчать, залез в кабину, бибикнул пару раз, сигнализируя всем о продолжении движения.

Прав был мудрый проводник: пока до участка доехали, видели медведей этих – не сосчитать. И одиночные попадались, и группами. Самое интересное, что все медведи были разномастными – от практически чёрной до светло-жёлтой окраски.

Один раз Ник наблюдал на сопке живописную группу из трёх косолапых: один – палевый, другой – светло-рыжий, третий – буро-чёрный. В чём тут дело? Даже многоопытный Обезьян не знал ответа на этот вопрос.

Пришёл вечер, выехали на перевал, заночевали, разбив нехитрый лагерь.

Весь следующий день ехали уже сугубо вниз, по ручьям, временами переезжая из одного в другой.

Состоялась ещё одна ночёвка, прошедшая без всяких происшествий.

Айна, похоже, реагировала на эту поездку как медведи на зиму: спала по двадцать три часа в сутки, в редкие перерывы от сна отходила в сторонку по нужде, вяло поглощала пищу, и то только благодаря понуканиям Сизого.