Алексей Федосов - Записки грибника #2

— Федь ты чего разлегся-то? — И делает круглые как у филина глаза.

М-да, для него, привыкшего и умеющего воевать холодным оружием с детства, мое положение кажется нелепым и смешным.

Ответить не успеваю, с треском и матюгами метрах в десяти от нас, на поляну вываливаются из кустов посланные ранее стрельцы и, топоча как лоси, вовремя весеннего гона, бегут в нашу сторону.

Один успел на ходу крикнуть, — Ляхи… Много… — И скрылся среди листвы.

Сунулся за ним следом и чуть не получил в лоб прикладом.

— Илья, мы почитай до места дошли, как вдруг по правую руку, оленуха с детенышем от нас в сторону прыснула. Маклуха эвон за ней побег. Да токмо повезло дурню, об корягу запнулся да на пузо упал. Пока поднялся, она успела сажен на тридцать уйти. Он тока встал, а тут из кустов как грохнуло… Ну и наповал…

— Кого Маклуху?

— Да не, олешку. То поляки и кажись немцы с ними… — Парень стянул с головы свой малахай и вытер им потное лицо

— Не ошибся, — Десятник стоял перед ним и заряжал ружье.

— Не по нашенски белькотали. Ляхи когда шипят их через раз, да понять можно, а энти — гыр да быр.

Того что стрелял, по плечу хлопали, граяли — гад, гад.

— Может — гут — Хорошо? — Спросил я у бойца.

— Ага, так и было.

— Много татей видел? — Десятник уже начинал злиться, — от ты щегол грязно-жопый, двух ляхов узрел, и полны портки наложил.

— Да как можно Илья? Опосля того как немец из кустов вышел на прогалину и пошел добычу зреть, за ним вослед ещё пятеро, что ругали али как Федор молвит — хвалили.

Илья сделал шаг, дал подзатыльник, мнущему в руках шапку стрельцу и прорычал, — Ляхов много видел али тебе поблазнилось и ты баишь невесть что. У-у шкода… — Потянулся отвесить второго леща.

Бери этот десяток, они самые опытные… как же… На те боже — что нам не гоже. Ну Силантий, ну пройдоха

— Маклуха, — Десятник окликнул стоящего поодаль стрельца, утирающего полой кафтана, перепачканное землей лицо.

— Немцев семеро, трое из них с пищалями у остальных палаши и кинжалы на поясах. Ляхов видел девятнадцать, все огнебоем оборужены и сабля у кажного. Токмо думаю, больше их, над кустами концы пик виднелись. — И добавил после непродолжительной паузы, — Много.

Илья посмотрел на стоящего перед ним стрельца, — Внял Данилко, что во первую голову молвить надобно? — И оглянулся на меня.

Я помотал головой и пальцами сделал — ножки. Мол — надо когти рвать отсель. Да и лапища, одного из охранников, размером с седло для пони, придавившая плечо и не двусмысленно намекала. Не пойду сам — понесут.

Илья озвучил мои мысли вертевшиеся на кончике языка. Отход на пару сотен саженей в сторону деревни и смотрим. Если пойдут на нас, гонца Силантию упредить наших, откатываемся дальше и…

Десятник назвал пару парней, которые должны были, с песнями и плясками, увести противника за собой. Если поляки просто мимо пойдут, пусть уходят.

Хороший план, благоразумный. Но вот моя задница, не может и дня прожить без приключений. Уговорил, чтоб остаться одним из наблюдателей. На это предложение Илья коротко переглянулся с моими «тенями» пожал плечами и согласно кивнул головой.

Хотелось своими глазами посмотреть на тех, кого видел только на картинках и музейных стендах.

Посмотрел.

Хм, люди как люди. Одеть в джинсу, побрить, постричь и не отличишь от поляков, с которыми познакомился в Варшаве, где был с туристическим визитом. Паны вообще интересные люди.

Мы с ребятами зависли в кабачке, а чего-то так нормально пиво пошло… Поляки сначала косились на нашу компанию. Кто-то из наших что-то ляпнул, ему ответили — Курва… пся крев… Москаль…

Пока эти два «горячих финских парня» мерились интеллектом и плющили сопатки, я подсел к мужику своих лет, спокойно с эдакой легкой улыбкой, взиравшему на драчку. Его звали Марек, и он довольно сносно говорил по русски. Слово за слово, перескакивая с темы на тему, мы проболтали весь вечер.

Ближе к закрытию кабака, когда наш общий градус превысил норму, и стало штормить даже сидя,

Марек, уже довольно пьяненький, вдруг посмотрел мне в глаза и абсолютно трезвым голосом, с какой-то злостью, сказал, — Такое королевство просрали, — И грязно выругался.

А через три года, точно также, уже матерился я… распалась Российская империя.

А дальше случился казус. Мы, я с ребятами, оставил с десятком Ивана (переодеваться надо было)

отправились назад. Залегли по кустам и поляков по головам считаем, бдим — одним словом.