Алексей Федосов - Записки грибника #2

Трясущимися руками нацедил половину кружки вина, вылив все до последней капли из трехлитровой посудины, поднес к губам. Резко шибануло спиртовым духом (вот ты где спиртик) Стараясь не дышать, влил адскую смесь в себя и замер, стараясь не шевелиться. Прижилось…

Добрался до лежанки, положил голову на подушку. Черти молотящие горох, стали стучать тише… Тише… Я блаженно закрыл глаза и провалился в темную бездну без всяких сновидений.

— Хоть топор вешай. Иван, буди этого горького пьяницу, не то всю ночь колобродничать будет. — Смутно знакомый голос с командирскими нотками пробился сквозь серую пелену сна.

— Встаю. Да встаю уже, не тряси, последние остатки души вытрясешь, — Пробурчал, приоткрывая один глаз и рассматривая склонившегося надо мной стрельца. Как только он отвернулся и отошел, я перевернулся на другой бок и потянул одеяло, накрываясь с головой.

Голос рыкнул. Одеяло полетело на пол, в меня вцепились четыре руки и, не обращая внимание на слабое трепыхание поволокли на улицу. Тушку бережно опустили рядом с колодцем, слегка придержали, чтоб не убег и приступили к водным процедурам. После третьего ведра, вылитого за шиворот передо мной появилось милое лицо старого сотника.

Я так обрадовался его приходу, — С-сил-лант-тий с-сука, — что начал объясняться ему в своей любви.

— Раз лаяться начал, очухался. Тащи его в избу. — Что и было исполнено быстро и качественно

Усадив меня на лежанку, стрельцы испарились, оставив один на один с Силантием.

Он прошел к столу, сел на лавку, не обращая внимания на мое копошение и матерное бормотание, стал вводить в курс дела. После первых слов я сам заткнулся и растопырил уши на максимум.

— Доглядчики, коих я разослал по округе, вернулись. В Щупарню, это деревушка на три дома в десяти верстах отсель, на запад, заходили ляхи…

— А те коих мы давеча в лесу повстречали?

— То на Бражино пошли

— Деревня далече от нас? — Я помолчал немного и спросил, — А твои доглядчики верно знают сколько поляков туда пришло?

— Четыре сотни пешцев и, — Он сделал многозначительную паузу, — тристо душ казачков.

(Авторское отступление, казаки гетмана Сагайдачного и поляки соединилась под Москвой)

— Ого.

— Вот тебе и ого… Ежели сунулся бы на немцев, там бы так и остался.

— Была охота их пощипать, да только слишком близко отсель мы были. Уйти бы ушли, да вот куда тати пойдут, вот это вопрос, да и патронов с собой мало было, всего по два десятка. Это на пять минут пострелять, опосля по лесу хоровод водить? Не туточки надобно их прижать крепко, а потом добить что останется. И казаков слишком много, весь табун, а это не менее пяти сотен голов, мы просто не сможем увести… Эта орава такую просеку вытопчет, что злые казачки через день будут здесь придя во след за нами. Ежели всех с собой не заберем, они деревенских на колбасу пустят, но дознаются — кто мы и откуда пришли. Стрельцы правильному бою необучены, ежели сунемся в открытую, больше половины побьют, — Я рассуждал, расхаживая по избе, одновременно вытирая голову полотенцем. Закончив, повесил на плечи и повернулся к сотнику. Он сидел, молча слушая мой монолог.

— Врагов слишком много, — И горько усмехнувшись, пошутил, — очень большую яму копать придется, и то боюсь, все не влезут.

— Ну и сука ты Федька, — Вдруг с какой-то злобой произнес Силантий и грохнул кулаком по крышке стола

Вздрогнув от неожиданности, отступил на шаг назад, — Э-э, Силантий Митрофанович, за что такая ласка?

— А ты почто мне ваньку валял с лета? А? Я тебе людишек привел, а ты с ними разок стрельнул и в своих мастерских пропадал с утрева до вечера, а теперь жалишься — стрельцы негодные…

Меня прорвало, все, что подспудно копилось, выплеснулось наружу, и я заорал на Силантия. — Да я бл… эти сраные ружья делал… Чтоб… Эти еб… стрельцы могли из них стрелять нормально…

— Да ты почто моих людишек блядуешь? Ушлепок!..! — Глотка у старика… Командирская.

Мне вдруг расхотелось мериться «авторитетом», и спросил самым обычным голосом. — Пиво будешь?

Он по инерции рявкнул. — Да! — И добавил спокойным тоном, — Наливай.

Потом спохватился, — Откель у тебя пиво?

— Да нету его, сам уже вкус забыл. Может чайку?

Он скривил морду лица. — Водой кишки полоскать? А… — расстроено махнул рукой, — Покличь там робят, пущай самовар вздуют.

(Дальнейшие события сдвинуты на месяц и представляют собой авторский вымысел. Перехваченная грамота, реальный документ)