Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

– Вы видели, как вспыхнули камни? Ни с того ни с сего! Без молний и взрывов!

– Похоже на напалм, – согласился Недельский, – который американцы сейчас применяют во Вьетнаме. Только при чем тут призраки?

Кусков помедлил с ответом. Он посмотрел в окно, за которым бушующей мутью плескался рваный сумрак, опустился в кресло и хрипло произнес:

– Я видел… старуху в саване. Величиной с гору…

– Старуху? – переспросил Недельский и вдруг побледнел. Он вспомнил бред умирающего охранника в соседнем отсеке: «Ко мне приходила старуха… В саване… Она сказала, что мы все сгорим…»

Олаф с трудом оторвал руку от штурвала, достал из нагрудного кармана носовой платок и вытер лицо.

– Так и есть, – пробормотал он. – Мы видели одно и то же…

– Я не знаю, что вы там все видели, – процедил Недельский, – но разница в том, что одни выполняли свой долг до конца, а другие трусливо сбежали. Четверо конвойных и пилот теперь, как говорится, сраму не имут. А вот живому и невредимому руководителю операции предстоит ответить по закону.

– Хорошо, что у него был заместитель, – горько усмехнулся Олаф, – который довел дело до конца.

– Совершенно верно! – подхватил Недельский. – Согласно инструкции, я до последней минуты находился на месте проведения операции и лично ликвидировал осужденных, пытавшихся поднять бунт! – Он вспомнил напутствие Штыря: «Когда осужденные выполнят задачу, ты знаешь, что делать дальше. Лично убедись, что на острове остались одиннадцать трупов…»

– Да-а… – протянул Кусков, – дело шло к бунту. Они уже были готовы накинуться на нас. И мне пришлось уложить четверых.

Недельский собрался еще что-то добавить, но вдруг осекся и уставился на охранника:

– К-как, четверых?

– Ну да, – невозмутимо подтвердил тот, – сначала троих, догоняющих вас, а потом еще одного, убегающего.

Недельский похолодел. Он растопырил обе пятерни и в замешательстве бормотал, загибая пальцы:

– Один убит на пути следования к месту операции, я застрелил пятерых… Если ты говоришь, что… Шесть плюс четыре… То где еще один?!

Конвойный растерянно пожал плечами.

Олаф бросил на него тревожный взгляд, но тут же опять отвернулся и уставился в окно.

– Мы прошляпили заключенного! – взвыл Недельский. – Еще и это до кучи!

– Не думаю, что есть повод для волнения, – возразил Кусков. – Вряд ли в огне уцелело хоть одно живое существо.

– Я должен был убедиться, что на острове остались одиннадцать трупов! – Недельский стукнул кулаком в дверь кабины. – Мы прикончили всех, кто побежал обратно к вертолету. Значит, один из арестантов остался у скалы!

– Возможно, его сразу задавило камнями, – предположил конвойный. – В любом случае огонь доделал нашу работу.

– В любом случае! – передразнил его Недельский. – В любом случае мне предстоит доложить начальству об этом пропавшем осужденном. Не мешало бы знать, кто он.

– Я знаю, кто он, – вдруг тихо сказал Петри, не отрывая взгляда от ветрового стекла.

Недельский и Кусков переглянулись.

Олаф сжал штурвал так, что побелели пальцы.

– Это сорок третий номер!..

Голота осторожно ступал по камням, выставив перед собой скованные руки, чтобы не потерять равновесие. В какой-то момент ему почудилось, будто на острове разом стихли все звуки. Он с тревогой огляделся по сторонам. До скалы оставалось еще метров тридцать, и этот остаток пути был совершенно непроходимым. Камни здесь налезали друг на друга, выступали острыми и скользкими краями, не оставляя для ноги ни малейшей опоры. Осужденный, который шел в десяти шагах справа от Андрея, вдруг остановился и прислушался.

– Что это?! – крикнул он. – Какой-то странный звук!

Голота тоже замер, широко расставив ноги, чтобы не оступиться и не рухнуть в проем между камнями. Странное постукивание, похожее на треск заводной игрушки, показалось ему знакомым. Будто он уже слышал когда-то этот печальный звук, и с ним было связано что-то тоскливое и непоправимое. Мозг не помнил – помнила душа. И она готова была разрыдаться, безутешно и отчаянно, под аккомпанемент этой механической музыки из далекой, а может быть, никогда не существовавшей жизни.

– Не к добру это! – опять крикнул осужденный.

По всему было видно, он нуждался если не в утешении, то хотя бы в диалоге, и топтался на месте, ожидая ответа и вытирая обеими руками пот со лба.

– У нас все не к добру, – пробормотал Андрей и добавил уже громко: – Похоже, дерево скрипит от ветра!