Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

Вечером пили чай втроем. Тетя Таня сияла от счастья, не знала, куда усадить гостью, и время от времени виновато причитала:

– Ой, ну нечего к столу подать! Хоть бы предупредила о приезде, Анечка, солнышко наше…

Анна щебетала без умолку:

– Италия – сказочная страна! Древняя культура, теплый климат, удивительные, темпераментные люди!.. Да оставь ты блюдце, теть Тань! Сядь, наконец! Наши тамошние, из посольства, – как одна семья. Живут душа в душу. Только болтать нельзя вволю. Уши везде.

– Шпионы? – Тетя Таня испуганно заморгала.

– Ну конечно, голубчик! – добродушно подтвердила Анна. – Мы ведь из другого лагеря. Враждебного ихнему капитализму. Хотя, знаете, я думаю, это все условности. Люди везде хорошие есть, и у них тоже. Они, как и мы, любят свою землю и хотят мира во всем мире.

– Это верно, – мрачно кивнул Голота и звякнул пустой чашкой. – Они на своей земле. А мы – на своей.

Он вспомнил ротного, его выцветшую гимнастерку с орденом, чуть прищуренные глаза. «Родина – это не пустой звук, ребята… Может быть, в мире что-то поменяется, а она – останется. И там, и здесь…»

– А у Константина как дела? – поинтересовалась тетя Таня.

– Все в порядке. – Анна по-деревенски налила чай в блюдце, громко отхлебнула и, закрыв глаза от удовольствия, причмокнула губами: – Ах, как хорошо чаевничать на родине! Там так пить из блюдца не положено по этикету!

– Все в порядке? – переспросил Андрей, возвращая ее к разговору о муже.

– Ну да. У Костика все хорошо. Начальство его ценит. Карьера ладится.

– А… – Голота помялся, – а у вас… как?

– Андрей! – укоризненно воскликнула тетя Таня. – Такие вопросы задавать нетактично…

Анна рассмеялась и потрепала его по волосам.

– И у нас все хорошо. Через полгода собираемся в новую командировку. На этот раз – в Албанию.

– А почему глаза отводишь? – разошелся Голота. – И смеешься как-то неестественно…

– Андрей! – тетя Таня хлопнула ладонью по столу. – Как тебе не стыдно!

Анна взяла со стола десертную ложечку, поиграла ей, словно что-то обдумывая, и медленно произнесла:

– Уверяю тебя, Андрюша, что мои отношения с мужем хороши, как никогда. Он любит меня и, между прочим, очень хорошо относится к тебе. А еще мы собирались пригласить тебя завтра к нам на ужин. Придешь?

– Он придет! – воскликнула тетя Таня, всплеснув руками. – С радостью!

Вечером следующего дня Андрей отутюжил рубашку, неумело повязал галстук, расчесал гребнем непослушные волосы и, перед тем как выйти из дома, заглянул в комнату к тете Тане. Та сидела на кровати и плакала.

– Ну чего ты? – пробормотал Голота. – Нездоровится опять?

Она подняла на него мокрые глаза, провела ладонями по мешковатым щекам и всхлипнула:

– Плохо мне, Андрюша… На сердце что-то неладное. Словно предчувствие.

– Ну какое еще предчувствие? – Голота постарался придать голосу веселость. – Вечно ты… надумываешь. Все ведь хорошо. И тверезый я уже третий день.

– Не знаю… – тетя Таня покачала головой. – Будто навсегда уходишь. Будто не свидимся больше.

Андрей театрально вздохнул и возвел глаза к потолку.

– Ну еще новости!

– Впервые такое, – пожаловалась женщина. – Болюче на душе, как будто меня толкает кто и нашептывает всякую жуть.

Голота сел рядом и обнял ее за плечи.

– Ну хочешь, не пойду никуда? Тоже мне – событие!

– Нет-нет, – спохватилась тетя Таня. – Это нехорошо. Тебя ведь ждут там. Хорошие люди. Ты на меня не смотри. Я расклеилась просто. Иди. Не обижай Анечку.

– Ладно, – он чмокнул ее в лоб. – Я не надолго. А ты возьми себя в руки. – Он на секунду задержался, словно пытаясь получше рассмотреть ее лицо.

«Постарела совсем. И сдала. Из-за меня… Это тоже – моя вина !»

– Знаешь, – он сжал ладонью ее тяжелую, морщинистую руку, – я хотел… сказать тебе…

Слезы потекли по щекам тети Тани теплыми струйками. Она уже не пыталась их остановить.

– Ой! Ведь и впрямь прощаешься…

Удивительное дело. Голота только сейчас вдруг подумал, что у слов «прощаться» и «прощать» – один корень, один исток. Зачем он об этом подумал?

Тетя Таня перекрестила его на дорогу, а раньше никогда так не делала. Она долго, с тяжелой грустью смотрела на дверь, закрывшуюся за племянником, и теребила дрожащими пальцами носовой платок. А через минуту в соседней комнате что-то грохнуло. Созвучно предчувствиям – пугающе. Женщина схватилась за сердце. Она догадалась. Ей даже не нужно было идти в комнату Андрея, чтобы убедиться в своей правоте, потому что и так понятно: со стены упала фотография Весты в стеклянной рамке.