Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

Он поднялся, открыл ящик секретера, достал оттуда бутылку водки, початую Кирой в ее печально закончившийся день рождения, и сделал продолжительный, громкий глоток прямо из горлышка. Девушка смотрела на его дрожащий кадык и чувствовала, что сейчас вот-вот сломается пополам и скрючится в удушающем приступе рвоты.

– Но пару лет назад мне опять улыбнулась надежда, – продолжал тот, морщась от водки и поглаживая усы. – Я прочитал в газете статью про свои сокровища… По счастью, я живу в Петрозаводске и успел отреагировать раньше других, – он опять кивнул на убитого. – Автор – Кира Голота! Я не верил глазам. Уж не дочка ли того самого Андрея Голоты, сгинувшего во льдах двадцать пять лет назад? Навел справки. Сомнений не оставалось: родилась в тюрьме, воспитывалась в детском доме, круглая сирота… Такой шанс упускать было нельзя. Ты помнишь нашу первую встречу? – Он подмигнул. – Я принес тебе эту мерзкую фотографию, которую изъяли во время обыска на квартире твоего настоящего отца. Твой восторг от знакомства с долгожданным родителем вселил в меня уверенность, что у меня все получится. Единственное, чего я не мог предположить, – что у тебя остались письма, написанные твоей матерью в тюрьме. Я о них просто не знал. И они сильно повредили моей затее. Мне пришлось на ходу перестраивать придуманную мною легенду, чтобы она вязалась с историей, рассказанной в этих письмах. Но главное – другое. Глупые, слезливые строчки, которым ты верила с самого детства, помешали мне сразу же отправить тебя на остров за сокровищами. Ты упрямо твердила: нельзя! Мама запрещает! Как школьница, ей-богу! Я бесился, но сдерживал себя. И тут мне пришла в голову еще одна блестящая мысль. Коль скоро эта здоровенная дылда так верит в легенды, так дорожит неведомым прошлым, так чувствительна к мистике и романтическим бредням, почему не подыграть ей? Почему не подкинуть ей таинственный знак из прошлого? Я взялся за осуществление своего идеального плана. Почти год я готовил удар, разрабатывал схемы, продумывал детали. Но когда недавно в прокате появился фильм с дурацким названием «Сорок третий номер», я понял, что небо на моей стороне. Знакомая история, закрученный сюжет. А главное, героиня так похожа на твою мать! Ну чем не мистическое совпадение? Я и сам был готов поверить в знаки судьбы. – Он расхохотался. – И я скорректировал свой план!

– Зачем вы мне все это рассказываете? – пролепетала Кира. – Вы ведь все равно убьете меня…

– Я дам тебе выбор, – он опять приложился к бутылке. – Или ты отправляешься к своим полоумным родителям с дырой в голове, разбрызгав мозги по обоям, или…

– Или?.. – как эхо, повторила она.

– Или делаешь меня богатым и счастливым, девочка.

Кира молчала.

– Ты еще раздумываешь, дура? – удивился он. – Тогда раздевайся! Я придам тебе ускорение.

Кира не успела опомниться, как почувствовала у себя на груди и под юбкой его нетерпеливые руки. В лицо ударил приторный водочный дух:

– Сделаем все, как в моих мечтах, журналисточка…

Резко и хрипло затрещал звонок, и сразу же входная дверь глухо закашлялась под чьими-то тяжелыми ударами.

Мужчина отпрянул от Киры и затравленно огляделся по сторонам.

В прихожей что-то обрушилось. Дверь с силой таранили, намереваясь вышибить замок вместе с косяком.

– Есть еще третий вариант, – пробормотал он. – Судьба твоей матери!

В прихожей с треском и грохотом распахнулась дверь, и в гостиную вбежал Виктор. За ним, прихрамывая, едва поспевал совершенно седой человек в дорогом черном костюме.

Кира, скривив в отчаянии рот, не шевелясь, стояла возле телевизора, и в руке у нее дрожал пистолет. Мужчина сидел в кресле, зажав ладонями виски и подвывая от ужаса и скорби:

– Что ты наделала, дочка! Что ты наделала!..

– Опусти пистолет, – приказал Виктор Кире.

Та смотрела на него глазами, полными страха и боли, и беззвучно шевелила губами.

– Моя дочь только что убила человека! – простонал мужчина. – Четвертый! Уже четвертый за последние три дня! Это чудовищно!

– Опусти пистолет, Кира, – повторил Кошкин. – Я не ожидал от тебя…

Она вздрогнула, безвольно опустила руки, судорожно схватила ртом воздух и вдруг разрыдалась:

– Витя, я… Я не…

– И я – не… – подхватил тот. – Не ожидал от тебя такой сообразительности, милая. – Он шагнул к телевизору, взял с него телефон и продемонстрировал Кире.

Та заморгала, не веря своим, полным слез глазам: на светящемся дисплее принятым вызовом пульсировало спасительное и чудесное Vitjusha, а счетчик показывал двадцатую минуту разговора. Выходит, когда она собралась звонить Виктору, но, испугавшись, передумала, то все-таки машинально нажала «вызов»!