Дмитрий Политов - Часовые времени. Незримый бой

Что ж, Белугину и его коллегам оставалось лишь подтолкнуть этого зверя в направлении, выгодном им. О благополучии местных обитателей думать не приходилось. Да и стоило ли? В конце концов, они сами сделали почти все для того, чтобы облегчить решение задачи крохотной горстке многоопытных кукловодов, притаившихся за спинами тех, кто простодушно считал себя творцами нового мира.

В дверь купе негромко постучали.

— Открыто, — бросил Евгений, досадуя, что кто-то отвлек его от размышлений.

— Позвольте билетик. — Кондуктор самым внимательнейшим образом изучил желтый квадратик картона и, прицелившись, ловко пробил его. — В Москву следуете, милостивый государь? Не боитесь?

— Чего? — удивился Белугин, убирая билет во внутренний карман пиджака.

— Так шалят там, — охотно пояснил кондуктор, радуясь, по всей видимости, возможности почесать языком. — Заметили, поди, что пассажиров нынче не шибко много? Боятся людишки.

— В самом деле? — заинтересовался Евгений. — Мне казалось, что прошлогодние беспорядки остались в прошлом.

— Так-то оно так, — вздохнул кондуктор. — Да только носится в воздухе нечто эдакое, — он неопределенно взмахнул рукой, — того и гляди заново полыхнет. Осерчал народишко не на шутку. Кажный божий день то забастовки, то стрельба… Нет, помяните мое слово, скоро опять красного петуха узрим! — Последние слова он произнес с затаенным злорадством. Хотя, может, это только показалось. В любом случае Белугин решил не продолжать этот скользкий разговор — к чему лишние неприятности?

— Что ж, надеюсь, правительство разберется со смутьянами, — сказал он сухо, давая всем видом понять, что тяготится беседой.

— Ну-ну, — криво усмехнулся кондуктор. — Счастливого пути! — Дверь в купе громко стукнула.

«Занятно, — лениво подумал Евгений, — а есть ли у царя шансы избежать новой революции? — И тут же ответил сам себе: — Ну, положим, если разогнать ко всем чертям Думу, повесить — непременно повесить! — сотни две-три самых рьяных болтунов, разогнать или запретить любые партии, пообещать людишкам все мыслимые и немыслимые блага… пожалуй, на какое-то время взрыв можно и отсрочить. Хотя как ни крути, это лишь временные меры. Нечто вроде Октябрьского манифеста — дали демократические свободы, а действия администрации в новых условиях не обеспечили. Правда, сообразят, что лопухнулись, позднее».

Почувствовав, что окончательно замерз, Белугин поднялся с дивана и сделал несколько энергичных движений, пытаясь согреться. Но тут же болезненно поморщился — простреленное плечо противно заныло, намекая, что, дескать, еще рано давать организму полную нагрузку. Чертыхнувшись, Евгений решил пройтись по вагону. Набросил на плечи пальто и вышел. Дошел до тамбура, поймав по дороге запыхавшегося проводника, наконец-то попросил сделать чаю и вышел в тамбур. Не торопясь закурил душистую папиросу, радуясь, что нет рядом зануды-медика, пилившего его день и ночь, пока он отлеживался на квартире питерской резидентуры, за эту пагубную привычку, и бездумно уставился в окно.

Колеса выстукивали свой ритм, вводя в подобие гипнотического транса, и Белугин даже не заметил, что стоит в тамбуре уже достаточно долго. Опомнился, когда папироса мирно погасла, догорев до конца, вздрогнул от неожиданности, опять помянул нечистого и, выбросив окурок, направился обратно в купе, решая заодно, а не добавить ли к чаю еще небольшую рюмочку коньяка. Представил, как доктор, узнав о его планах, снова начал бы длиннющую лекцию о негативных последствиях алкоголя, негромко хихикнул, точно шкодливый гимназист. С улыбкой потянул ручку двери, сделал шаг внутрь и… замер на полдороге — на его месте сидела, небрежно закинув ногу на ногу, одетая в длинное темно-синее платье Ольга, а в руках у нее был его блокнот, который она изучала с живым любопытством.

— Эжен! — воскликнула она, поднимая голову и просто-таки лучась радостью. — Что же ты остановился? Проходи. — Она опустила блокнот, и Белугин с холодком, проскользнувшим по позвоночнику, увидел, что в другой руке она сжимает маленький черный пистолет.

— Не верю я ему, командир, — старшина Иксанов лениво почесал небритую щеку, мрачно глянул на Белугина и сплюнул в сторону. — Мутный он какой-то. А историю, что он нам тут втюхивает, впору сказочникам отдать — как раз по их части будет.

— Погоди, Сашка. — Лейтенант Фурсов слегка поморщился, недовольно зыркнув исподлобья на подчиненного. — Не гони лошадей. Что ты предлагаешь?