Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

– Щекотно, – сказала птица Рух.

– Потерпишь, – невежливо ответил ей Простомир.

– Куда деваться, – согласилась птица.

Разбежавшись, она хотела красиво спланировать в Прорву, но у самого края запнулась о корень сосны и кувыркнулась туда вверх тормашками. Простомир и Киря едва не свалились со спины птицы. Спасло их только то, что со страху они судорожно вцепились в птичий загривок и никакая сила не смогла бы разжать их кулаки. Рух закудахтала от боли – уж очень сильно седоки сдавили ей шею. Но вскоре полёт выровнялся, и захват ослабел. Началось плавное снижение. Когда прошли облака, внизу показалась земля Прорвы. Надо сказать, ничего необычного в ней не было. Земля как земля. Лесочек, речка, лужок. Птички летают.

– А я Простомира к Олбанскому царю везу! – гордо закричала птица Рух, издали заметив пролетающего орла.

Орёл ничего не ответил, лишь плавно шевельнул крыльями и отвернул в сторону. Птицу Рух он, похоже, хорошо знал и к болтовне её относился брезгливо. А Простомир, рассердившись, звонко щёлкнул её по макушке. Птица ойкнула, на время умолкла и болтовнёй не докучала.

Вскоре путешественники приземлились на дне Прорвы. Невдалеке бежала речка. Наверное, та самая, которую они видели сверху. Сбоку шумел ельник, а под ногами бежала дорога. Не так, чтобы очень наезженная, но и не заросшая. Видно, что повозки по ней ездили, хотя и не очень часто.

– Будешь нас ждать здесь три дня и три ночи, – сказал Простомир птице, – может, раньше управимся. Если же в назначенный срок не вернёмся, улетай куда сама захочешь.

– А как же обещанная плата? – заканючила меркантильная птица.

– Экая ты! – скривился Простомир. – Нас, может, уже и в живых не будет, а ты о плате беспокоишься!

Птица пристыженно умолкла, а Киря насторожился: Простомир раньше ничего не говорил об опасностях, которые могут подстерегать их в Олбанском царстве. Но волхв незаметно для птицы подмигнул Кире, и тот успокоился. Ясно, что Простомир всего лишь заставил таким образом птицу замолчать. А то разболтается глупая – объясняй ей, что и как!

Оставив птицу, Простомир и Киря пошли по дороге. Киря тащил котомку с едой, а Простомир – свою драгоценную шкатулку. Дорога была весёленькой. Если и попадался ельник – то не густой и не тёмный, если березняк – то непременно светлый и радостный, а если сосны – то прямые, величественные и торжественные.

– А долго идти до Олбанского царя? – спросил Киря. – До вечера успеем?

– Успеем, – ответил Простомир, – я ведь птичке срок в три дня и три ночи назначил – чтобы с запасом. На самом деле если всё будет как положено, то мы обратно до завтрашнего вечера обернёмся. Лишь бы траянских жуликов проскочить незаметно.

– А это ещё кто такие?

– Это такие паразиты. Залезут под кожу и сидят тихохонько. Ты и не знаешь, что они к тебе прицепились. А потом бац – и начинают тебя грызть, словно волки злобные. И нетути от них никакого спасения. Говорят, что одолеть их может только заморский волхв Гаспар. Но кто он такой и где живёт – я не знаю. По Олбанскому царству он – главный кудесник. А вот у нас в Новоградчине он даже с лешаком не справился бы.

Впереди послышался стук топора и показался редкий дымок. Простомир остановился, оглядывая окрестности. Потом решительным шагом пошёл на стук. Киря зашагал следом. На поляне, куда они вышли, стоял хилый шалашик, перед которым горел костёр, на котором висел котелок, где булькало какое-то варево. Невзрачный мужичонка размахивал невдалеке топором, пытаясь свалить высокую сосну. Увидев Простомира с Кирей, бросил своё занятие и сказал:

– Добро пожаловать, гости дорогие! Садитесь, сейчас обедать будем.

Путешественники сложили вещи и уселись возле костра. Простомир внимательно оглядывал окрестности, а Киря, наоборот, всматривался в лицо мужичка, пытаясь решить, чего больше оно вызывает – симпатии или неприязни. В конце концов решил, что, наверное, больше всё же симпатии. Лицо было хоть и некрасивым, но открытым и как-то сразу располагало к себе. И, поскольку особого ума Киря в его глазах не рассмотрел, то решил для себя, что мужичок – хоть и добродушен, но явно недалёк. Простомир вытащил из котомки хлеб и стал нарезать куски. Мужичок почему-то забеспокоился.

– Не утруждайте себя. Вы же мои гости, я угощаю!

Он приоткрыл крышку котелка, и на изрядно проголодавшихся путешественников пахнуло таким неземным ароматом, что Киря сглотнул густую слюну и подумал, что никогда в жизни ещё он не едал столь вкусной пищи. Даже, пожалуй, в тереме Докуки на праздники кормят поплоше. Интересно, из чего мужичок сварил такую похлёбку? А, впрочем, какая разница, раз угощает. Дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Он уже радостно потирал руки, предвкушая роскошный обед. А Простомир, как будто не слыша слов мужичка, продолжал спокойно нарезать хлеб.