Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

– Да я и сам точно не знаю, – вздохнул Простомир, – хотя путешествовать могу в обе стороны.

Вася изумлённо вытаращил глаза.

– Не удивляйся, Вася. Думаешь, кто был тем волком, из-за которого ты в лесу на охоте заблудился?

– Неужели…

– Да-да. Именно так. А что поделаешь? Работа такая. Как перемещаться туда и сюда – хоть убей, не скажу. Просто не знаю. Есть особые волховские приёмы, с помощью которых мы и путешествуем. А на понятном тебе уровне попытаюсь объяснить. Вот у тебя в школе по физике какая оценка была?

– Четвёрка. Но честная, заслуженная, – гордо ответил Вася.

– Молодец, хвалю, – насмешливо прищурился Простомир, – а раз так, то должен знать, что вещество состоит из атомов. Так?

– Так. Об этом любой школьник знает.

– А ещё ты должен помнить, коль четвёрка у тебя действительно честная, что размер ядра атома и размер электронов, которые вокруг него вертятся, ничтожно малы в сравнении с расстояниями между этим самым ядром и орбитами электронов. Иными словами, атом – не монолит, а достаточно разреженное вещество. Так?

– Так, – уже не очень уверенно сказал Вася. Честно говоря, он и представления не имел, какие расстояния существуют между ядром атома и электронами.

– А коли так, то должен понимать, что, скажем, дубовое бревно из этого мира и дубовое бревно из твоего мира, хотя они и тяжёлые, и плотные, пройдут друг сквозь друга и даже не заметят этого. Поскольку ядра и электроны вашего атома пройдут через здешний атом, не встретив препятствия. И наоборот. Ясно?

– Ясно.

– Так же и человек из твоего мира не увидит, не услышит и никаким другим способом не ощутит наш мир, поскольку все его органы чувств настроены на то, чтобы ощущать свой, привычный мир. Исключением из этого правила являются, пожалуй, лишь дети лет до трёх – трёх с половиной. Они просто ещё не знают о том, что не могут видеть наш мир, вот и видят его. Своим воспитанием вы убиваете у них эту способность. Ясно тебе?

– Да ясно, ясно, – начал раздражаться Вася. Он терпеть не мог нравоучительного тона собеседника.

– Да, пожалуй, ещё душевнобольные могут видеть наш мир. И некоторые гении. Но им, конечно, никто не верит. Так вот, колдовство переноса тебя из твоего мира в наш – это всего лишь настройка твоих органов чувств на восприятие нашего мира. А вообще-то, если ты не конченый дурак, то должен уже понять, что мы существуем вместе, рядом. Я бы даже сказал, мы – внутри друг друга. И поэтому должны друг друга беречь.

– Если я правильно тебя понял, – встрепенулся Вася, – то существует вероятность, что таких миров не два, а больше?

– Верно, быстро соображаешь. Молодец. Да, таких миров – много. И в каждом – свой, прости уж за тавтологию, мир, свои обитатели, свои проблемы. Хотя миры эти и похожи, но есть и некоторые отличия – прежде всего в истории. Думаю, ты обратил внимание, что мир Новограда отличается от мира Господина Великого Новгорода из вашей реальности не только наличием нечисти и существованием фактора волшбы, но и некоторыми историческими фактами?

Вася промолчал. Историю он знал недостаточно хорошо, чтобы отмечать анахронизмы. Да и не до этого было, в конце концов!

– Ну ничего, ничего, – понимающе закивал Простомир, – ты же истфак не заканчивал. Ты другим силён.

– Ты… А ты – откуда это всё знаешь? – не удержался от вопроса Вася. И опять замялся, не зная, как поделикатнее озвучить свой вопрос.

– Ты хочешь сказать, что удивительно, откуда старый волхв из Новограда знает столько интересных вещей, о которых ты раньше не задумывался?

– Ну, что-то вроде того, – признался Вася.

– Я довольно часто путешествую между мирами. И занимаю в каждом них довольно высокое положение. Нет, не правителя. Волхвы очень редко становятся правителями, только в самом крайнем случае, когда без этого – катастрофа. Скорее – советниками, наставниками, юродивыми, святыми. В вашем мире я, например, преподаю философию в Сорбонне и подрабатываю богом в одном маленьком племени южноамериканских индейцев. Через некоторое время человеку, родившемуся в этом племени, предстоит сыграть значительную роль в жизни вашего мира.

Простомир остановился и взглянул на небо. Уже почти полностью рассвело.

– Ну, тебе пора, Вася. Думаю, путь твой будет нетрудным.

От выпитого впервые за сто шестьдесят семь лет хмельного у него сильно кружилась голова, и он торопился отправить гостя домой, пока не завалился спать… а тут ещё эти расспросы, этот Вася с его неуёмной любознательностью. Простомир привычными движениями начертил на земле двора пентаграмму остриём вверх и велел Васе встать посередине. Потом начал ходить вокруг него, что-то бормоча себе под нос, временами спотыкаясь, как будто забывая и снова вспоминая слова заклинания. Пентаграмма начала светиться сине-белым светом, едва заметным в лучах восходящего солнца. Простомир остановился у Васи за спиной и стал громко произносить заклинания на незнакомом ни Васе, ни Кире языке. Свечение стало сильнее, границы пентаграммы, казалось, выросли вверх и стали светящимися стенами пятиконечного клочка земли, где стоял готовый к перемещению Вася.