Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

Иван встал, поклонился и молча вышел. Докука и Вася смотрели ему вслед.

– Силён Иван духом, – сказал Докука, – и что это он с Филькой в одной компании оказался? Наверное, Москву очень сильно не любит.

– Теперь полюбит. Деваться ему некуда. Хорошо, что ты его не казнил.

– Ты, Вася, меня вовремя остановил. Хвалю. А ещё вспомнил я про сочинения одного фрязина, Макиавелли кличут. Никола. Может, слыхал? Он так же, как и ты, считал. И при его правлении город его процветал. Вот я и подумал: не может быть, чтобы два таких умных человека – ты и тот фрязин – ошибались.

Вася затряс головой, подтверждая, что слыхал про Макиавелли, одновременно поражаясь осведомлённости Докуки и в то же время вспоминая, что же он сам читал из книг флорентийского секретаря, этого прагматичного и циничного (а потому эффективного) политика.

Пока новоградцы и гости города переживали страшную ночь, волхв Простомир мирно почивал в той избушке, где время течёт вспять. Он слишком много времени провёл в обычном мире, пора бы и омолодиться немного. И вообще – впасть бы в спячку лет на пятьдесят. Заслужил. Докука теперь точно станет посадником, дело Филиппа безнадёжно. Обнести свою заимку магическими кругами для отвода посторонних глаз да выспаться как следует! Пятьдесят лет – самый срок. Его имя обрастёт легендами, после пробуждения не надо будет даже доказывать колдовством свою силу. Сами придут и сами попросят о помощи… Он погружался в глубокий сон на пятьдесят лет, радуясь хорошо сделанной работе.

Внезапно он поморщился во сне. Что-то не давало ему заснуть окончательно. В углу послышался шорох. Простомир встрепенулся, сел на печке, свесив ноги. Из полумрака затянутого паутиной угла вышел Пшепшепшетский.

– Спишь? – злобным шёпотом спросил он.

Простомир смотрел на него, ничего не понимая. Пшепшепшетский был измазан кровью, а в руке сжимал гончарную стеку – тоже в крови.

– Спишь, а наших там бьют. Тоже мне, волхв называется!

– Что? – сна как не бывало, Простомир вскочил, ища ногой свои ботинки тонкой голландской работы (старик был привередлив по части обувки).

– Чудь белоглазая. Появились незнамо откуда. Очень много, и всё больше становится. Режут всех. Пока держимся, вон даже наши в драку встряли. Но, чаю, самим не справиться. Что делать-то?

Простомир сел на лавку:

– Давай выкладывай подробно, с чем пришёл.

– А чего выкладывать-то? Всё уже выложил. Появилась непонятно откуда чудь белоглазая и, как в легенде и предсказывали, убивают всех подряд. Народ говорит – конец света приходит. Давай думай скорее, а то всех перережут, окаянные!

– Так, – задумчиво сказал Простомир, – без колдовства здесь не обошлось. Говоришь, прорва их? Незаметно в город прорву не проведёшь. Стало быть, появились они там прямоступом, а это колдовство, кроме меня, в Новограде никто не знает и не умеет.

– Ну да, не знает! Чучело то склеротичное! – взбесился Пшепшепшетский. – А про нездешнего волхва забыл? Которого Филипп сюда привёл и который Васю пленял?

– Верно, – спокойно ответил Простомир, – упустил я его из виду, – стало быть, шаман самоедский здесь напроказил.

– Ничего себе «напроказил»! – совсем взбеленился домовой. – Там людей убивают, а он тут воспоминаниями занимается. Беги спасай. Нам-то ничего, мы ж неубиваемые. Людей спасай!

Простомир схватил свой посох и очертил им вокруг себя. Где прошёл посох, загорелось холодное пламя. Стоя внутри горящего круга, он концом посоха подцепил за шиворот домового и затащил внутрь. Затем сделал рукой в воздухе замысловатый жест, и горящий круг захлопнулся, словной мышеловка. Простомир и Пшепшепшетский исчезли… Через мгновение они очутились на улицах ночного Новограда. На первый взгляд всё было как всегда – тихо, спокойно. Над воротами зажиточного дома горел масляный фонарь. Но спокойно было только на первый взгляд. Где-то неподалёку звенела сталь, слышались крики – по-видимому, отряд сиртя наткнулся на упорную оборону. Послышался топот, и из-за угла вылетела толпа размахивающих секирами низкорослых воинов. Увидев Простомира, несколько человек побежали к нему, занося оружие для удара.

Волхв вытянул посох вперёд, направил его окончание на нападавших:

– Вот едрёна вошь, – засуетился Простомир, – как же там колдовство Большого Оцепенения? Запамятовал маленечко. Фряжское колдовство было. Вроде. Так. Ленто? Адажио? Нет, не подходит. Ларгаменте? Ларго? Получше, но тоже не совсем то, что надо.