Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»

– Зачем вам так много воинов? – выразил удивление малолетний высокородный паломник.

– Воев? – изобразил недоумение келарь Евстафий. – То сирые слуги монастырские, Троицей опекаемые, стрельцы да конные служки.

Скромные прислужники обители были как на подбор крепкие парни, одетые в брони и разнообразно вооружённые.

– Пушек вы на монастырский обиход не припасли? – попробовал я пошутить.

– Вскую же оне нам? Ести токмо пищалей крепостных да затинных с полсотни, да наряд к ним для опаски от всякого лихого дела.

Да уж, похоже, здесь русская церковь вполне зримо исповедовала принцип «добро должно быть с кулаками».

Накрытая в гостевом доме трапеза роскошью не поражала, на столе были гречневая и гороховая каши, куски варёной рыбы, хлеб да разные хлебные квасы и фруктовые взвары, прозываемые тут щербет. Представления об обжорстве монахов оказались явно преувеличенными. За ужином шёл степенный разговор об управлении монастырскими владениями, старцы поучали меня разными советами о рачительном ведении хозяйства. В ходе беседы выяснилось, что, кроме обширного подворья в Угличском кремле, Троице принадлежат несколько дворов и лавок в моём городе и множество сёл и деревень в уезде. Тут нечистый дёрнул меня поинтересоваться, каков будет с этих владений налоговый взнос в казну удела.

Казначей Игнатий аж подпрыгнул.

– Есть у нас тарханы от пресветлых московских царей, что податей с наших вотчинок не имать, окромя указных, а те, что насчитаны, мы сами в приказы возим. Чтоб на Углич серебро сбирать, об том указа не было.

– Тако же заповедано грамотой великого князя и царя всея Руси Фёдора Иоанновича вступаться в наши сельца и деревеньки городским прикащикам и прочим денежным сборщикам! – прибавил отче Евстафий.

Стало ясно, что у прижимистых монахов зимой снега не допросишься. Перед отходом ко сну самый благообразный из старцев, Варсонофий, поинтересовался у меня чудом явившейся Божьей матери. Вдаваться в подробности совершенно не хотелось, и я старался молчать, как партизан.

– Егда то явление было, княжич? – интересовался монах.

– Да в день битвы с татарами у Москвы.

– А пред сонием молился ли ты, отрок?

– Конечно, вознёс молитву.

– Где же соном тебя сморило?

Пришлось напрячь память, вспоминая, где я ночевал перед битвой.

– Да здесь же, за стенами обители и легли мы спать в лагере воинском.

– От где знать знамение-то бысти, – задумался старец, осенил меня крестом и удалился.

Поутру мы посетили молебен в Троицком соборе, по совету Ждана я пожертвовал на поминовения родителя пятьдесят рублей денег, и, провожаемые благими напутствиями святых отцов, мы присоединились к давно изготовленному в путь углицкому обозу.

Путешествие в сопровождении пары десятков повозок оказалось серьёзным испытанием для нервной системы: с возами постоянно что-то приключалось, они то увязали в рытвинах, то ломались, их колёса заклинивало между брёвнами дорожной гати. Отряду приходилось делать остановки почти каждые полчаса. От Троице-Сергиева монастыря до Переяславля мы добирались два дня.

В город Бакшеев решил наш гужевой караван не заводить, причину он обрисовал чётко:

– Бо в стане-то за добром углядим, а во граде як начнём на гостином дворе тюки да торбы с возов носить, так и растащут всё тати.

Ночевать остановились на берегу Плещеева озера, за рекой Трубеж, в паре вёрст от Переяславля-Залесского и невдалеке от небольшого села. Лагерь был развёрнут споро, и стрельцы, раздевшись до исподнего, полезли в воду ловить бреднями рыбу.

Увидев это дело, я взмолился Афанасию:

– Надоела мне уже постная пища, сегодня ж суббота, давай хоть чего мясного раздобудем.

– Рыбица тут отменная, селёдка, царь к столу не брезгует, ох и сладка она, – рязанец мои кулинарные пожелания игнорировал.

– Селёдка ж рыба морская, – меня не покидала надежда переубедить Бакшеева.

– То немецкая в море-окияне водится, наша же переяславская – в озере.

Смирившись с очередным диетическим ужином, побрёл к берегу посмотреть на улов стрелецкой охраны. Добыча их действительно походила на некрупную сельдь, ранее такого вида рыб мне видеть не приходилось. Но спокойно повечерять нам была не судьба, к лагерю приближалась куча разгневанных мужиков из ближнего сельского поселения. Насколько было понятно, возмущались местные жители фактом рыбалки в их озере, а особый гнев вызывало использование в этом деле похищенных у них же сетей.