Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»

– У Борис Фёдорычева скрягиключника всё потребное получил, с царёвыми казначейскими дьяками потолковал, до полудня дарам счёт окончат, можно забирать да отъезжать до Углича, – выкрикнул весёлый Афанасий Бакшеев.

– Как же ты совладалто с приказными оглоедами? – поразился воспитатель. – Каковским образом не заволокитили отдачу нашу?

– Да посулил им по десяти рублёв, ежели к полудню поспеют, – ухмыльнулся ушлый рязанец, – дабы у них ретивость проснулась, вот и вся недолга.

– Волен же ты княжье добро в пусто раздавать! – возмутился Тучков. – Щедр как за государев счёт, шельма. У нас, поди, царёва грамота на поминки имеется, алтын бы двадцать за уважение отдал, да и всё.

– Жалует царь, да не жалует псарь! – продолжал веселиться Афанасий. – Зато сукна будут не гнилы, да меха не трачены, и деньги не обрезаны. Ты бы помог подводы да мужиков возчих понаймовать, а то ямские цену просят несусветную. Яз же поищу стрельцов каких, по ряду на стороженье [69], на такое добро лихие люди, аки пчёлы на мед, слетятся.

Что ж, по опыту моей прежней жизни, сумма отката за быстрое выделение государственных средств была весьма умеренна. Отрадно было понимать, что в сфере бюджетного финансирования преемственность традиций вполне себе существует и никуда пропадать не собирается. Через несколько часов телеги были найдены, багаж на них увязан, к конвою присоединилась группа конных стрельцов человек в двадцать.

– Еле сговорился, – сообщил приехавший с ними Бакшеев. – Полкового голову одарил пятью рублями, штоб ребят этих от караулов освободил, да молодцам обещал по двадцати алтын каждому и оплату зелья со свинцом, ежели дело ратное будет.

Судя по тому, что только серебра монетой, упакованного в лари, мы получили около семи пудов, да с нами находилось восемь телег с мехом и тканью, меры предосторожности, принятые ветераном-пограничником, лишними не являлись. Выехал из Москвы наш отряд немногим позже полудня, не дожидаясь возвращения боярина Годунова из дворца. Езда по столичным улицам на подводе оказалась многим хуже верховой. Сидевшие на последних повозках пленники морщились и стискивали зубы так, что казалось, будто их пытают. Татарчат рассадили по разным возам, охраняли двух старших литвинские наёмные солдаты. Правда, сторожами те воины оказались весьма посредственными, и от них было больше изображения дела, чем пользы.

Стольный град обоз проехал чуть больше чем за час, и то благодаря нашим стрельцам, знавшим в лицо всех воротников и караульных. По выезде на крайние слободы мы увидели начало постройки нового кольца рвов и валов со стенами вокруг города. По местным масштабам размах строительных работ был воистину циклопическим. Неудержимое любопытство заставило меня забраться на свежую насыпь. Осматривая окрестности, я вдруг осознал внезапную догадку о своём местонахождении. Именно в этом месте через несколько веков пересекутся Садовое кольцо и проспект Мира. Вообще, всё походило на то, что строятся новые стены именно по контуру кольцевой магистрали далёкого будущего. Интересно, какой в этом мире станет карта московских дорог лет через триста-четыреста?

К вечеру зарядил мелкий, холодный дождь. Двигались мы и так не быстро, а по раскисшим дорогам вообще начали ползти как улитки. Лошади ступали осторожно, боясь оступиться на скользких брёвнах, составляющих дорожное полотно на всех низменных местах. Для остановки на ночлег Бакшеев, уже вовсю командовавший углицким отрядом вместо уехавшего Колобова, выбрал пригорок на краю обрывистого оврага. Телеги с самым ценным грузом поставили в середине лагеря, с остальных сгрузили добро и устроили из них прерывистое ограждение вокруг стоянки. Лошадей спутали и отправили пастись под присмотром двух дворян.

Афанасий хмурился.

– Скверная пора, воровская, татейто в сырину такую ни огненным, ни лучным боем не отгонишь, может, в ножи придётся резаться. Спать заляжем одоспешены да оружны.

Я, пытаясь спастись от вездесущей мокроты, подобрался поближе к костру. Там распоряжался у походных котлов Лошаков.

Задумчиво глядя в пустую воду, он произнёс:

– Сей час крупицы-то и взварим в кашу на суши.

– На что кашу варить будете? – в моём голосе пробивалось любопытство.

– На чём, – поправил Иван. – На суши.

– Эт что такое? – интерес не пропадал. – Из рыбы сделано?

– Вестимо, рыбица малая сушёная из озер края северного, – ответил дворянин. – День-то сей третий по седмице, постное вкушаем.