Михаил Ахманов - Клим Первый, Драконоборец

Глаза Джакуса раскрылись так широко, что, казалось, они выскочат из орбит. Он моргнул и прошептал с недоумением:

– Это невозможно, государь! Невозможно, клянусь Благим! У меня нет брата Омриваля, а есть сестрица Омриваль, сбежавшая из дома в пятнадцать лет. Младшая моя сестра, единственная. Долго, долго я ее искал. Не знаю, где она, что с ней, но горюю до сих пор…

Клим вздрогнул. Он уставился на Джакуса, в синие его глаза с длинными ресницами, но видел другое лицо – похожее, но другое, не молодого мужчину, а юную девушку.

Девушку! Где были мои глаза! – подумал он. Воистину не все такое, каким кажется!

Сердце его больше не щемило, облик красавицы-эльфийки начал таять, расплываться перед мысленным взором, пока не исчез вместе с тоской и сожалениями. Опершись о скамью, Клим поднялся – вина он выпил много, и было оно крепким. Он стоял, слегка покачиваясь и глядя то на Джакуса, то на огонь в очаге, то на своих солдат, допивавших четвертую кружку. Потом покачал головой и молвил:

– Что-то теряем, что-то находим… Ну прямо как в песне. Вот это в самом деле чудеса!

Главным ловчим и устроителем королевских охот был сир Адальби андр Паго, дряхлый старичок, страдавший радикулитом и подагрой. К счастью, должность была наследственной, и у ловчего имелся сын Бирхард, мужчина в самом соку, большой знаток лесных забав и самой из них благородной – оленьей охоты. Поэтому все устроилось в лучшем виде – опытные загонщики и доезжачие, ловчие и псари, каждый с четверкой собак. Также повозки для оленьих туш, груженные сейчас шатрами, бочками с пивом и вином, стрелами и запасными копьями. Еще вьючные лошади, пажи, повара и дровосеки – на тот случай, если пожелается охотникам разбить лагерь в лесной чаще, куда повозки не пройдут, запалить там костры и изжарить добычу. Загонщики ушли в лес за день, а прочие – Дрейзе со своими дамами, сотня придворных, включая нехайских рыцарей, ловчие, слуги и остальной народец – собрались на опушке к восходу солнца. Ждали, когда рассветет, жевали сухари и ветчину, пробавлялись пивом и хвастались своими подвигами.

Когда край светила показался над Заповедным лесом, Климу подвели коня. То был не белый жеребец для парадных выездов и не могучий конь для битвы, а длинноногий мышастый скакун, резвый и выносливый, – лошадь, способная нестись по лесу, догнать оленя и, не сбросив всадника, перепрыгнуть куст, овраг или упавший ствол. Для первого знакомства Клим скормил мышастому яблоко, забрался в седло и помахал рукой. Тут же ловчие затрубили в рога, засвистели, загикали охотники, псари спустили собак, и вся охотничья орава, люди, лошади и псы, растянувшись на добрый километр, ринулась в лес. Слева, ближе к королю, мчался, сверкая глазами и улюлюкая, принц Лавр бен Шмер со своей сестрицей Дрейзе и нехайскими рыцарями, справа скакал сир Ротгар, за ним – сир Бирхард в окружении десятка ловчих, а сзади поспешали слуги, псари и доезжачие, кто верхом, кто на своих двоих. Мышастый прыгнул, Клим вцепился в поводья, ветка хлестнула его по плечу, зашелестели листья над головой, раздался звонкий лай собак. Охота началась!

Опыта в таких забавах у него не имелось – в прежней своей жизни он охотился не на зверей, а на людей. Правда, люди были что хищные звери, убийцы, нечисть закордонная, однако с повадками человечьими и на двух ногах. Другое дело олень – ног четыре да еще рога, бегает быстро, и не камуфляж на нем, а серая шкурка. К тому же олень не разбойник, не злодей, он вообще ни в чем не повинен, и убивать его грех – особенно копьем, что болталось у седла. Ладно бы из ружья пальнуть, а железкой в шею или в бок это сущее живодерство, решил Клим и придержал коня, пропуская вперед охотников и ловчих. Мышастый недовольно фыркнул – видимо, хотелось ему побегать, пусть не за оленями, а просто так. Свернув в сторону, Клим отпустил поводья, и конь помчался под вековыми дубами и грабами, прыгая через ручьи и мелкие овраги, топча траву на лесных полянах, огибая заросли колючего шиповника, разбрасывая копытами мох и сухие ветви. Весело было скакать по Заповедному лесу! Солнце греет, воздух чистый и пьянящий, деревья замерли в зеленоватом свете, и хоть осень уже, а листопад не начался, листья не желтеют и не опадают. Птицы щебечут, белки скачут по ветвям, копошатся в траве бурундуки да ежи, а временами мелькнет зверь покрупнее, кабан или хищный кубел. Мелькнет, завидит всадника и уберется с его дороги.

Так они ехали около часа, пока мышастый, слегка вспотев, не перешел на рысь. Впереди открылась поляна, заросшая травами, и конь остановился. Шум охоты, крики, лай собак и протяжные стоны рожков то приближались, то удалялись, делаясь едва слышными. Звуки эти Клим ловил машинально, размышляя об иных материях, более приятных и занимательных. Повод был. Творец всемогущий! Еще какой повод!