Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

Он развел руками в приятной истоме.

– А что до справедливости, так социализм-то, батя говорил, терпимый был. Рабочих в Союзе становилось всё меньше – вышку расстрельную лет сорок как заменили вышкой образования, заметь – бесплатной. Да и в тюрьмах прижились уже одни уголовники. Недовольных строем сидело столько же, сколько и в Америке. Высылали! Всё остальное – пропаганда. Становились с человеческим лицом! Так-то, брат. И выползли бы, поверь. Стали бы потихоньку как Европа, только с более продвинутым распределением общих денег. Торопятся, торопятся англосаксы с меньшими братьями туда же – в социализм. – Самсонов пододвинул тарелку картошки намятой с тушенкой. – А мы им только респект: верной дорогой идете, товарищи! – Хозяин снова рассмеялся. – А чтобы денежки в Грециях не пропали, для контроля, нужно что? Забрать суверенитет. – Палец снова взметнулся вверх. – А значит, и государственность. Превратят в республики. Ну, президентов, конечно, сохранят, чтоб самолюбию польстить. Но решения будут принимать и спускать с другого места. Точь-в-точь Советский Союз! Обретут англосаксы человеческое лицо не на словах, а на делах! То бишь, на румынах да поляках. Те научат делиться. А не захотят – добро пожаловать в бунтующую Европу… а мы им и мавзолей для вдохновения – в придачу к марксизму… на его родину. Эх! – Он взял в руки бутылку. – Во, как оборачивается. Выходит, строили-то мы все-таки будущее. С меньшими темпами, не особо «эффективно». Если по количеству тряпок считать. То и была плата за справедливость, недоучки! И за равенство – а оно тоже оплачивается, и плату тоже потребуют! Либо равенство да сносная жизнь для всех – либо икра, но только для части… В последнем случае – ревтрибуналы. Серьезная воспитательная мера, между прочим. Придется усвоить и попотеть, штудируя труды классиков. Короче, всё идет по плану. Там, – он указал наверх, – не дремлют. Надо привыкать делиться. Жратва и тряпки на первом месте быть не могут… в идее-то свободы. Может, и поймут тогда Россию… умом, наконец-то… да квартиры на замок перестанут закрывать… Дед рассказывал, когда в Сибири гидростанции строил – так и было. Всё возвращается… – Давай-ка еще по одной.

Он плеснул в свой бокал водки.

– Мне немного, – гость поморщился.

– Не дрейфь, казак, атаманом будешь! Но не сразу. К обеду! – Самсонов рьяно захохотал и выпил.

– Вот вспомни историю, – чавкая и облизывая ложку от тушёнки, продолжал хозяин. – Сколько чужих столиц оттяпала Австро-Венгерская Империя? А Наполеон? Всю Европу прошел. Всех покорил. А германцы? Дважды! И где теперь та Венгрия? И что Австрия? Франция вернулась к старым границам, немцы еще и потеряли… Ну, а мы – добровольно всё отдали. Вот скажи, не жалко всем этим пидорам было людей? Сотен миллионов убитых хрен знает за что. «Войну и Мир» читаешь, – Бочкарев удивленно посмотрел на него, – Людка настояла, – пояснил хозяин, – так вот, читаешь…

– Всё встречаетесь? – перебил тот.

– Да не… дальше зашло. Попал. Да я и не против. Пора бросать якорь, в пучине жизни, так сказать. Уже пять раз об скалы трахало. У тебя-то дочь на выданье, а я без кола, без… не, двор-то есть. – Он осмотрел комнату. – Так вот, листаешь гения, Аустерлиц – не войска, а тьмы войск, до горизонта, медленно сходились в погибель, чтобы умереть. Это про Наполеона. За что? Какие козлы с крестом на шее посылали гуртом на смерть, в натуре? Читаешь, как потом сползались еще живые раненные – а во время сражения запрещалось ломать каре – не подбирали… так вот, сползались в одну кучу, чтоб умереть… в одном стоне. Оружие-то было несовершенно, больше калечило. Массы полумертвецов. Груды! Кто с животом развороченным, кто с оторванной ногой, короче, полный гугл! И обо всём этом думает какой-то Болконский, тот еще тип… но репу чешет… А не те, что на задах – один, на барабане, а двое других, монархи, мать их в дым, побрякивая орденами. Никто, там, в Европе, не цитирует эти ужасы, однако на раз вспомнят Аустерлиц. Праздник даже такой завели. Короче, за что бились, калечили, убивали, раздали обратно. Так что всё возвращается! Всё!

Он снова потянулся к бутылке.

– Вот отправим социализм в Европу, и останется у нас, скромняг, только газ и нефть… только газ и нефть. То-оль-ко га-а-з и не-ефть! – протянул Самсонов оперным басом. – Не-е-ефть!

– Мне хватит, – Бочкарев закрыл рюмку ладонью.

– Да России тоже… только газа и нефти! Эх, золотишко мелочишко! Тоже ведь вдоволь! – друг снова захохотал. – Галина Андреевна осудит? – уже холодно ухмыльнулся он. – Так уже, по-моему, вчера. Ты ведь с другой отплясывал. Постой… – на лбу появились морщины, – что-то про тебя спрашивала… Да! Пьет ли Бочкарев! Вернее не у меня, у Эдика. Тот ей по незнанию мозги парил.