Михаил Тырин - Самоволка

Да вот это и мешает – отсутствие денег. Нет в Хеленгаре чего-то уникального, особенного, в чем нуждались бы остальные территории. А ведь когда-то это был развитый, богатейший край страны… Что осталось? Руины. Одни руины…

Газированное вино ли было тому причиной, или дрогнувшее пламя свечей, или талант живописца – но Дориану вдруг показалось, что мудрый старик на портрете подмигнул ему и на миг искривил губы в улыбке.

Руины?

Настоящий мудрец не грустит о том, чего не имеет, а пользуется тем, что есть.

О руинах даже вспоминать не принято. Чего уж там – следы былого величия, место упокоения десятков миллионов душ, дикое, неплодородное, никому, кроме дикарей, не нужное…

Но дикари-кечвеги научились извлекать пользу даже из руин.

Металл – вот чем владеет Хеленгар. Металл, скрытый в мертвых руинах. Никакие шахты, никакие рудники не сравнятся с тем металлом – превосходным, чистым, дешевым, что оставили в наследство непутевые предки.

Конечно, запасы не вечны. Если начать их эксплуатировать по-настоящему, то хватит лет на пять, на десять. Да ведь и себе надо кое-что оставить!

Но и того, что за эти десять лет удастся переплавить и продать, – хватит за глаза. Конечно, если распорядиться деньгами с умом. Поднять армию. Построить промышленность. Кинуть немного высоколобым умникам – пусть изобретают, главное – чтобы изобретения годились в дело.

Дориан не сразу решил, что делать с кечвегами. Даже попытался представить на своем месте отца. Тот, без сомнения, начал бы переговоры. Стал бы дружить с вождями, одаривать подарками, сулить золотые горы. И, в общем, не сильно бы наврал. Лет за пять – десять кечвегов удалось бы сделать частью великого Хеленгара…

Но есть ли эти пять – десять лет?

Отпустила ли их Хеленгару история? Ведь все территории Центрума – Дориан был уверен – сейчас ищут пути к возвышению…

Кечвегов придется уничтожить.

А на их место нанять нищих батраков из Оннели, погнать на руины собственную бедноту… Конечно, выработка упадет. Дориан не лгал самому себе и знал, что кечвеги – прирожденные металлурги. Но количество позволит компенсировать качество – и с лихвой.

С тех пор Дориан стал часто разговаривать с портретом. Молча, конечно. Он же не псих!

Он и не открывая рта может рассказать свои планы мудрому старому Дориану Умбару – и услышать его совет.

…Кивнув портрету, геральд-министр развернулся и вышел из своего походного кабинета. Девушка-секретарь за печатающей машинкой невозмутимо смотрела перед собой. Она дорожила своей работой, дорожила тем, что геральд-министр не требовал от нее неприличных услуг, – и не собиралась размышлять о том, что Умбар часами простаивает перед портретом жутковатого старика с кровожадной ухмылкой на властолюбивом лице.

…В казарме пахло кислой капустой. Конечно, запах был не еды, а потных и давно не мытых тел. Что ж, к запаху грязи на войне привыкаешь быстро и перестаешь его замечать.

К сожалению, гвардейцы славились своей щеголеватостью и аккуратностью. Походные бани не справлялись – их просто нечем было топить, мыться холодной водой гвардейцам тоже быстро приелось. Но у каждого гвардейца в вещмешке валялся флакон-другой одеколона – хеленгарская парфюмерия славилась по всему Центруму. Обычно гвардейцы прихорашивались, отправляясь в увольнительную, на танцы.

Теперь они стали поливать себя одеколоном в казармах. По поводу и без.

В запах немытых тел влились мощные экзотические ароматы – цитрусов и свежих огурцов, плодов жи-тао и настоящей амбры, вытяжки из половых желез мартышей (вообще-то совершенно незаконной вещи, но все считали ее мощным афродизиаком) и – хит сезона – «бензиновой радуги». Этот запах составили совсем недавно, был он натуральным, но пах точь-в-точь как бензин.

В казармах стало практически невозможно находиться. Причем каждый гвардеец уверял, что его одеколон ничем не воняет, а вот товарищи льют на себя какую-то дрянь.

К счастью, почти одновременно с модой на одеколоны в казармы пришел насморк – и про запахи все забыли. Зато принялись лечиться самым популярным мужским способом – горячим вином с пряностями, ромом с молоком и джином с перцем. Как ни удивительно, но при нехватке мыла и еды все эти напитки были в наличии.

Помощник командующего Руди Карг вином не злоупотреблял. Одеколоном тоже. По утрам мылся холодной водой. Руди не нравилось то состояние, в которое опускались его бойцы. Еще меньше ему нравилось поведение геральд-министра.