Ульян Гарный - Ни слова правды

Кондратий замолчал, задумчиво глядя в огонь. Я тоже помалкивал, что тут скажешь?

– Теперь, прежде чем главное тебе скажу, ты запомни: и я, и товарищи мои знают, что с ними будет, но помогать тебе готовы во всем, – продолжил пещерный житель, не отрываясь от бушующего пламени.

– За это спасибо, конечно, но вам-то что за резон? – удивился я.

– И то, что со мной случится вскорости, я тоже знаю, но иду на то добровольно и сознательно, – будто не слыша меня, лихорадочно бормотал Кондратий, – человек всегда покаяться может, и просим мы у господа прощения за все деяния прижизненные и посмертные и на тебя Василий уповаем, чтоб ты не ошибся. Ибо верим в то, что если ты спасешься, то и у нас надежда есть. А верим потому, что ты…

В этот момент из костра высунулась огромная огненная рука и сгребла Кондратия, как ком бумаги, меся в бесформенную массу, и утащила его прямо в полымя. Пещерный мой наставник, исчезая в зыбком воздухе, просительно простер ко мне руки и исчез в красном зареве.

Проснулся я с криком, скатился с дивана через голову и здорово приложился бы об пол, но мою голову и плечи подхватил Беппе. Он усадил меня обратно, продемонстрировав неожиданную силу и ловкость. Пощупал пульс на руке, заглянул в глаза, довольно крякнул и отошел. Тут же подскочили азиатки, протерли ароматными салфетками мое лицо и руки. Я пришел в себя и осмотрелся. Контейнер был открыт, Настя и Виктор отсутствовали, снаружи веял легкий ветерок, напоенный ароматами моря и цветов.

Я умылся и вышел в сопровождении Беппе. Азиатки остались в контейнере, наверное, порядок наводить. Кругом, насколько видел глаз, простиралось море. На горизонте просматривались абрисы нескольких кораблей, за моей спиной уходила вверх каменная лестница, по размерам не уступающая дюковской [123]. Венчал лестницу черный бетонный параллелепипед с узкими окнами, который был больше похож на крепость, чем на дом. Тут и там среди кустов стояли вооруженные винтовками парни в камуфляжной военной форме, а из крон экзотических деревьев торчали в небо стволы зенитных орудий. Судя по порхающим колибри…

– Это Мюстик, остров из гряды Малых Антильских островов, – ответил на мои мысли Беппе, – маленький защищенный рай. Формально принадлежит государству Сент-Винсент и Гренадины. Население – пятьсот человек, все наши сотрудники. Вы не подумайте, господин, я не пытаюсь решать за вас, просто вы очень долго спали, и я выбрал это место как перевалочный пункт. Тем более что наши «друзья» потеряли нас из виду, пока…

– Где мои спутники? – забеспокоился я, вспомнив полковника Бударина.

– Вы с ними вскоре встретитесь, как только мы поднимемся в дом, – заверил меня Беппе, – желаете воспользоваться траволатором [124]или поднимемся по лестнице?

Мне захотелось пройтись, и мы начали подъем по ступеням из известняка. После третьего пролета стало понятно, что лестница гораздо длиннее, чем кажется, но отступать было поздно. После шестого пролета открылся замечательный вид на пляж и часть острова. Я остановился полюбоваться (и отдышаться), все-таки местное тело значительно уступает по силе и выносливости славенскому, есть поводы задуматься. Но все мысли унес легкий бриз и виды: белый песок сверкал на солнце, сапфировое море манило бликами и шептало невнятные обещания, как пьяная женщина. Метрах в двухстах от берега мелькнула плавниками небольшая стайка дельфинов. Легкий соленый ветерок взъерошил мне волосы как любящая мать. Определенно мы задержимся в этом «перевалочном пункте» подольше. Карибы попадают в кровь и опьяняют, как старый кубинский ром.

Глубоко вдохнув запах рая, посетовал, что не искупался, я продолжил путь. Еще шесть пролетов по сто ступеней: всего тысяча двести, и мы оказались наверху. Среди кустов и пальм, на обширной террасе, явно искусственного происхождения, возвышался неприветливый памятник железобетонного супрематизма [125]. Он как будто вырастал из скалы без всякого перехода, ни лестницы, ни отмостки: из камня – сразу двери. Высокие узкие и толстые цельнометаллические створки, способные выдержать попадание крупнокалиберного снаряда, были распахнуты, открывая зев коридора с полукруглым потолком, на котором горели овальные светильники. Коридор заканчивался такими же дверями, только поменьше. Внутри все по-военному: мебель из зеленых ящиков из-под патронов, железные шкафы цвета хаки, наверх вели трапы из вороненой стали, эдакий хай-тек семидесятых, я бы назвал такой стиль «Доктриной Устинова». [126]Людей не было. Беппе нажал большую красную кнопку на стене, и где-то в глубине мрачных аппартаментов задребезжал громкий звонок, напоминающий сигнал химической тревоги. Но никто не появился: Беппе успокаивающе улыбнулся и негромко сказал: