Ульян Гарный - Ни слова правды

Осталось нас не больше десятка, испытание обещало быть коротким, тем более что заборчиков поставили в аккурат для каждого. По сигналу воеводы все выставили коней на исходные точки, отмеченные красным шестом. Запели рожки, я пустил Ассама в галоп. Навстречу мне мчался вращающийся древоид, размахивая топором и булавой. Для пущего устрашения моему противнику намалевали страшную харю: оскаленные зубы, черные глаза без зрачков, сросшиеся брови, словом, тот еще красавец. Метров за десять до точки встречи я достал из ножен Тричар, клинок зазвенел.

Учитывая длину моей руки, испытание не выглядело запредельно сложным, но как только Ассам поравнялся с мои деревянным визави, шар булавы вылетел из руки болвана и увлек за собой железную цепь, которая захлестнула передние ноги моего коня. Скакун, спасая конечности, остановился как вкопанный, погружаясь в рыхлую землю почти по колено. Меня же неумолимая сила инерции легко подняла в воздух и потащила через голову Ассама. В полете я рубанул по цепи, освобождая скакуна, и, ухватившись за забор, уселся на деревянного коня позади «ловкого» соперника. Пока мы доехали до конца спортивного снаряда, я ему крестов на мишенях наставил, да таких, что деревяха переломилась.

Осетр по результатам испытаний отобрал нас троих: меня, посадского бойца Никулу и, к моему удивлению, Тве.

Провел нас в княжеский дом и оставил в светлице, сам прошел во внутренние покои и долго не показывался. Через минут сорок вышел, показал на меня, буркнул: останься. С Никулой и троллем протопал во двор.

Еще с часок я в светлице потоптался, и ко мне вышел – ба! – сам князюшка, светлый государь. Я его до этой минуты ни разу так близко не видел.

Невысокий крепкий блондин лет пятидесяти, редкие светлые волосы, голубые глаза. Ничего особенного, если бы не ощущение внутренней силы и убежденности. Стоит и просто рассматривает, а хочется стать по правую руку и – сделать все, что скажет, все, что надо для России-матушки, и пусть только укажет цель – дальше наше дело. Вот что значит харизма.

– Думаешь ты правильно, богатырь, только проще будь, без всяких там хризмов.

Я, как видно, задумался вслух или…

– Или, Вася, или. Не ты один по земле похаживаешь, уму-разуму набираешься. Но давай времени не терять, оно этого не любит и наказать может.

И поведал мне князь историю про своего первенца, наследника власти и земель, княжича Романа.

Рос мальчик добрым, веселым, крепким и умом, и телом. А вот выискалась напасть, стал плохо спать, плохо есть. И ничего никто сделать из лекарей не может. Как ночь, так сны его мучают. Посоветовал духовник сон стеречь с оружием в руках. Как словом, так и делом. Стали сон наследника стеречь двое охранников, оружных. Поначалу заладилось дело, легче княжичу стало.

А сейчас снова беда. Не могут сторожа ночь полную не спать: и меняли их, и по четверо стояли, и без зелена вина пробовали – ничего не помогает, как полночь – все в княжича палатах засыпают, а его кошмары мучают – беда. И сны повторяются с небольшими расхождениями: снится наследнику козлоголовый человек с зеленым лицом и показывает всякие гнусности, вида которых и взрослый не всякий выдержать сможет: мертвые моря, полные трупов животных, кладбищенских червей, пожирающих плоть, мерзких тварей, сражающихся между собой из-за добычи, а добыча – люди, разные виды казней жестоких и прочая и прочая.

И решил князь поставить дозор другой, из священника и богатыря.

Идея ясна – интеллект и святость плюс физическая сила, где здесь супостату устоять. Но идея – одно, реальность – другое. Как только представили меня моему напарнику – отцу Никодиму, понял я, что не сработаемся. Представьте себе кусок теста с бородой, на мешке с… отрубями – вот точный портрет борца с демонами. А еще на куске теста пририсуйте два кусочка свиного студня-глаза, пятачок и полуулыбку из двух красных червяков, утонувших в серых волосах, – это уже фотопортрет получится. Вот Тве повезло: у него напарник здоровенный, как лось, отец Евгений, хоть сейчас на картину про Пересвета: высокий, черная борода лопатой и синие глаза – до костей пропекают. Никуле достался благообразный старичок, сухопарый и опрятный, по имени Никифор, тихий и неприметный.

Первую смену стоять выпало нам с Никодимом, вторую – Никуле с Никифором, третью – Тве с Евгением. Караулку нам выделили просторную, поставили шесть широченных лавок, даже Тве на любую уляжется свободно, огромный стол в углу. Приодели всех: бойцам синие жупаны с вышитыми желтыми двуглавыми орлами, желтые сапоги; святым отцам – рясы новые.