Ульян Гарный - Ни слова правды

– Ну уж и не смейтесь, чего ж не посмеяться, если весело! – пропищало откуда-то с земли. – Здорово, богатыри!

Перед желеобразной массой стояли группкой крошечные людишки, обычному человеку по колено, в зеленых кафтанчиках.

– Приветствую вас, водяной народ, – ответил им Трегуз, – мы здесь товарища ищем на рыжем жеребце.

– А, этого, что в странных камнях живет? – отозвался лилипут. – Который големами балуется и болотину мертвой водой травит?

– Про мертвую воду не знаю, но живет он правда здесь неподалеку, Косматкой кличут, – снова ответил им Трегуз.

– Может, и Косматкой, а может, и по-другому, только запоганил ваш дружок тут все кругом, нечистой магией балуется, вот мы и пришли, червя привели, чтоб прибрался. А сами как его найдете, что делать станете? – с повелительными нотками продолжил маленький человек.

– А твоего ли ума дело, мелюзга? – разозлился я, чего он тут допрос устроил, от горшка два вершка, а гонору как у дорожного полицейского.

Трегуз в ужасе замахал на меня руками, строя уморительные рожи, что я не выдержал и рассмеялся, уж очень комично выглядел гридень.

– Смотри, какой у вас друг веселый, – не унимался водяник. – Мелюзга, говоришь?

– Ты не обращай внимания, уважаемый, не местный он, – оправдывал меня Трегуз, – но человек хороший, в Славене тебе всякий скажет!

– Хорошие люди черной магией не балуются и водяников мелюзгой не называют, – парировал мелкий нахал. – Компания у тебя, богатырь, странная, но мы зазря никого не обидим, отвечай как есть – зачем в лес пожаловал?

– Сюда по приказу князя прибыли, чтобы командира младшей дружины найти – Леха Немца, он дней пять назад в лесу пропал. Может, тебе что про него ведомо, скажешь – будем благодарны, – снова заговорил Трегуз.

Водяники запищали на своем, потом пискляво рассмеялись, и главный снова заговорил с нами:

– Может, и ведомо, может, и скажу, но пусть сначала вот этот, – и указал на меня, – к нам пожалует и по традиции в водных играх поучаствует.

– Не станет ли уважаемый водный народ возражать, если мы тут между собой посовещаемся? – спросил побледневший Трегуз.

– Это у вас, у людей, все дела спешные, а нам торопиться некуда, Уат хоть и на месте сидит, а дело свое делает, – высокомерно провозгласил все тот же мелкий и демонстративно отвернулся.

Трегуз подошел ко мне и вполголоса с досадой сказал:

– Эх, Тримайло, угораздило тебя водников разозлить, теперь держись.

– Да чего ты перед этими уродцами пляшешь, будто с князем говоришь? Я сейчас на них собак натравлю или ножны уроню, и конец всему племени.

– Не, Тримайло, не пойдет, с ними ссориться нельзя. Да ты еще и меч потерял, примета нехорошая. А водный народ, хоть они и ростом невелики, огромной силой обладает: всякая вода им подвластна, кроме мертвой, ею темные правят. Оттого если водяники чуют нехорошее – бегут исправлять, и Уат (это гигантский водяной червь из воды) им помогает. И не врут они – зря вреда не делают, а за то, что нагрубил, хотят они тебя в водяники оборотить, чтоб ты с ними состязался по-честному. Ты, главное, когда оборотят, не болтай лишнего и руки не распускай, а то они тебя с гусями в Африку отправят, такое уже случалось [77]. Но если ты в водных играх одолеешь, они тебя уважать станут и помогать во всем, так что попробовать стоит.

– А ить выбора нет, – встрял противный коротышка, – давай решайся, не то так превратим, ты и в Африку, и из Африки, еще и обратно скатаешься «мелюзгой», да не на гусях, а на стрижах каких-нибудь, чтоб трясло, как на телеге.

Ну что тут сделаешь, кивнул я головой, а «зеленые кафтанчики» приняли это за согласие, и – оооп! – грохнулся я вниз и закачался на каком-то дереве, за руки дернуло так, что в глазах потемнело. Когда в себя пришел, сообразил, что держусь обеими руками за ременную петлю своей булавы. А булава, стало быть, и есть дерево, оборотили окаянные водяники. Я аккуратно сполз на землю, чем вызвал град насмешек в свой адрес.

– Что, верзила, высоты боишься? Дак оно и понятно, целый, слышь, воробьиный скок, ежели прыгнет, каблук сломает, не иначе! – изгалялись нахальные малявки.

Теперь я выглядел как и они: такого же роста и даже в зеленой одежде, вот только борода лопатой, всю грудь закрыла, а они бритые все. Видно шутка их главного, вон как щерится, обормот.

– Ну-ну, негоже так собрата встречать, – остепенил своих старшой. – Как тебя звать-величать, гость дорогой, какого роду-племени.

– Василий Тримайло, русский из Славена! – сквозь зубы представился я.