Ульян Гарный - Ни слова правды

– А я Ланс Озерный, – ответил старшой и, сняв котелок, церемонно поклонился.

– Я Годи Ручейный, я Нор Ива, я Джерри Омут, я Кенни Прибрежный, я Гринни Жаба, я Фраф Водопад, я Сомон Плескун, – кричали наперебой эти мелкие поганцы и снимали свои колпаки и шляпы.

Помня о предупреждении Трегуза, я тоже сорвал с головы зеленый картуз и помахал им в воздухе, неуклюже присев, чем вызвал новый взрыв хохота.

– Ну пошли, что ли, Тримайло, бахнем за знакомство! – пригласил Ланс.

– Некогда мне, давай свои водяные игры, да побыстрее! – рассвирепел я. Там Косматко незнамо где, Лех без вести пропавший, а этот мелкий говнюк про какую-то выпивку толкует.

– Да ты не горячись, здоровяк, внутри червя время по-другому течет, как дождь сквозь землю. А дружок твой, с темнотой повязанный, уж дома, женка о нем позаботится. Немому твоему тоже пока никто плохого не делает, успеешь, если в Африку не улетишь, – и пригрозил, и успокоил Озерный.

– Так ты знаешь, где Лех? – вскинулся было я.

– Не то чтобы знаю где, а у кого в гостях – догадываюсь, – напустил туману Ланс, – но зачем начинать есть рыбу с костей, всему свое время. Идем!

И мы вошли в червя, никаких дверей или порталов, даже переход с воздуха в воду был незаметен, просто вошли в просторную комнату с прозрачными стенами, с прозрачной мебелью, которая здорово напоминала паб. Имелась и стойка, за ней прозрачный бармен, внутри которого плавали разноцветные рыбки. На голове бармена – подобие лица: три водяные воронки означали, видимо, рот и глаза. Только на месте им не стоялось, и водовороты бродили свободно, по подбородку, по затылку, но на шею не опускались. Почувствовав наше присутствие, живой аквариум поставил глаза и рот на место, изобразил подобие улыбки, то есть водяной круг стал овалом.

– Эх, научить бы его говорить, цены б не было, – посетовал Ланс. – Ну что, Болтун, скажи честно, ведь пил, смотри, рыбы какие спокойные.

Болтун прижал прозрачные ладони к груди и сокрушенно покачал головой, дескать, виновен по всем статьям. Поставил на стол девять больших кружек – по числу гостей – и наполнил их из шланга светло-желтой жидкостью с пенной шапкой, сделал приглашающий жест, продемонстрировав прозрачную ладонь.

Водяники особого приглашения ждать не стали, кружки разобрали, побросав где попало свои котелки да колпаки, и я не стал отставать, взял свою, отхлебнул и с удовольствием припал, пока не опорожнил всю кружку. Пиво, да какое! Пьешь и пить хочется! Высокий класс!

Как только я кружку поставил, Болтун-аквариум ее тут же наполнил пенным, я выдул еще полкружки, поставил, огляделся. Собутыльники, или, правильней сказать, сокружечники, мне сосудами полупустыми отсалютовали. Я ответил им тем же, хотя хотелось плеснуть им в хари пивом и настучать по их рыжим башкам, но в Африку на стрижах не хотелось, да и пиво больно хорошее – жаль впустую проливать.

– Ну что, может сапожок? – предложил Ланс, хитро прищурившись.

– А давай, – с вызовом ответил я, слабо представляя о чем он.

Болтун вытащил девять высоких кружек в форме сапога.

– Залпом! Кто последний, тот посуду моет! – скомандовал Озерный.

И понеслась, то есть полилась или даже попилась, а может, даже попивась. Сапожок из-за круглой формы и каблука крутился в руках, пиво летело во все стороны, но я ловил его ртом и закончил пить не последним с большим трудом. Кенни Прибрежный проиграл, но потребовал штрафную. Сапожок исполнили на бис всей компанией, на этот раз дружно без отстающих. В голове зашумело, видно, от кислородного голодания, и клапан в штанах натужно дал себя знать.

Вся водниковская братия раскраснелась и принялась орать хором:

– Ручеек, ручеек, журчи! Промазал – кричи! У кого больше в кувшине, тот и главный отныне!

Из пола выросли девять узкогорлых кувшинов, и вся компания прямо от стойки стала метко мочиться в них. Вся, да не вся, мне оставалось только кричать. Непослушный ручеек упорно лился куда угодно, только не в кувшин, а как только я приметился, предательски иссяк.

Рыжеголовые придурки ржали что есть мочи и тыкали пальцами в меня, друг в друга, хлопали соседей по спине, а самый меткий – Ланс – гордо указывал то на кувшин, то на свое снайперское достоинство.

Тут же все безобразие с пола исчезло, Болтун снова раздал обычные кружки. Пиво лилось рекой, я потерял счет выпитому, захотелось есть. Но, как видно, не одному мне. Посреди паба вырос стол со всякими яствами: рыбой, мясом, раками, креветками, лесными и земляными орехами, салатами из водорослей, жареной картошкой. Малютки были не дураки пожрать, блюда пустели с волшебной быстротой, но тут же наполнялись снедью чудесным образом.