Михаил Ланцов - Маршал Победы. Освободительный поход «попаданца»

– Они и не смогли бы занять лидирующие позиции, если бы не деньги наших заклятых друзей.

– Из Америки?

– В том числе, – усмехнулся Тухачевский. – Ты, наверное, хорошо помнишь тот ужас, который устроили фанатики в России сначала в пятом, а потом в семнадцатом и далее годах. Везде, где ступает их нога, остаются только кровь, боль и страдания. И самое неприятное то, что этим идейным деньги поступали примерно из тех же источников, что и нацистам.

– Но зачем?

– Чтобы добиться мировой гегемонии. Ведь сейчас на нашей многострадальной планете идет увлекательная феодальная распря, из которой сможет выйти только один победитель, которому достанется вся власть и вся слава объединителя планеты. А любые революционеры и бунтовщики приводят только к одному – ослаблению конкурентов. И всегда приводили, а потому с удовольствием поддерживались иностранными «доброжелателями».

– Глупости какие… – покачала она головой. – Неужели из-за глупых амбиций миллионы людей должны умирать?

– Миллиарды, – поправил ее Тухачевский. – Это не первая и не последняя война. И еще много землян сложат головы в борьбе за единение.

– Но зачем?! Неужели нельзя жить в мире и возделывать свой огород? Или каждый второй мнит себя Александром Македонским, на деле являясь тщедушным Раскольниковым?

– Такова природа человека, – лишь пожал плечами маршал. – Понимаешь, пока человечество возится на своей планете, оно не выходит за стадию эмбриона. Мы вылупимся из этой икринки, только когда начнем осваивать новые планеты и системы. До тех пор мы вынуждены терпеть сражения за какой-то маразм вроде идеи избранной расы или всеобщего равенства.

– А что плохого во всеобщем равенстве? – насторожилась Ольга.

– Только то, что оно невозможно. Физически. Одна девушка родилась умной, другая красивой, третья и красивой, и умной, а у четвертой беда – и смотреть не на что, и в голове ветер гуляет. Думаешь, они равны? Формально да. Но по факту – нет. Ни разу. Мы все рождаемся разными. И с этим ничего сделать нельзя. А если еще к этому добавить социальные различия, родителей-то не выбирают, и просто обстоятельства жизненного пути, то разброс получается очень серьезный. – Тухачевский хмыкнул. – Почему, как ты думаешь, одним математика дается легко, а другие страдают, бесплодно стараясь ее освоить?

– Прилежание? Собранность?

– Без них, а также без труда, безусловно, ничего не получится, – согласился Тухачевский. – Только упорство, воля и труд позволяют таланту раскрываться. Но это все же не главное. Даже если человек будет трудиться, не разгибаясь, то все равно сможет прыгнуть не выше своей головы… своих природных способностей. Кухарка может хорошо руководить государством, безусловно, но только если у нее есть необходимый талант к этому и набор необходимых знаний, умений и навыков. А если всего этого нет, то что получается? Ничего хорошего. И представь – некоторые странные люди говорят о том, что все люди равны. Каким образом? Вот, например, я. Разве могу претендовать на то, чтобы быть равным тебе в вынашивании нашего ребенка? Ни при каких обстоятельствах! Это просто исключено просто потому, что я физиологически не то что выносить, даже забеременеть не могу. – Ольга улыбнулась, а он нагнулся и нежно поцеловал ее в шею. – Мое чудо…

– Ты весьма убедителен, – она еще сильнее заулыбалась. – Но тогда что? Получается, что национальная идея не подходит потому, что для ее продвижения нужно либо залить всю планету кровью, вырезая иные народы, либо сидеть по своим углам. А концепция всеобщего равенства ошибочна. Честно говоря, я смущена твоими словами. Ведь… – начала она предложение и осеклась, покосившись на мужа.

– Да, именно так. Именно по этой причине я, поняв все, в конце тридцать пятого приступил к попытке свернуть с падшего пути мою страну. Родину, – произнес Тухачевский и замолчал, так как на него нахлынули сплошной волной воспоминания прожитых лет… вплоть до того странного разговора на даче в конце девяносто третьего. Чувство боли и душевных терзаний, сомнений, практически ощутимой боли, от которой щемило в груди. А ведь тогда ему хотелось попробовать еще раз спасти идею коммунизма… Потребовались смерть и перерождение, чтобы понять, насколько это было наивно и бессмысленно.

– Такая убежденность… – произнесла Ольга после практически минутной паузы. – Иногда мне кажется, что ты знаешь все, что будет наперед. Или почти все.

– Отчасти. Это не так сложно. Наши враги достаточно предсказуемы.