Владимир Васильев - Рекрут

Косте оставалась только смириться, тем более что новые знания он действительно впитывал с достаточно небольшими усилиями – главное было просто не сопротивляться.

Школа рабочей молодежи функционировала около трех суток с перерывами на еду, сон и телефонные переговоры Виорела.

На четвертый день Виорел обучение свернул и без лишних слов сформулировал Косте задачу: найти в Го-Ойдо хозяина мастерских Хетауцэ, получить с него остаток денег за товар, вернуться к заставе и расплатиться с зерваром. При этом с пограничниками придется иметь дело еще на пути в Харитму, и Косте нужно морально приготовиться к татуажу: второй визит в Центрум однозначно свидетельствовал о намерении ходить сюда и дальше. Зервару Костя написал короткое письмо и надеялся, что тот войдет в его положение, поскольку о стрельбе в Харитме пограничники наверняка уже слышали, а сам Виорел как раз и желает вернуть все долги и продолжить торговлю. Второе письмо, подлиннее, Виорел написал для Хетауцэ. Ну и самое главное: идти Косте предстояло не в одиночку, а с охраной в лице пока незнакомого парня по имени Дима.

– С Димой, – сказал Виорел так уверенно, что Костя даже слегка удивился, – вообще ничего не страшно. Ты только в душу ему не лезь, не любит он этого. И выпить не предлагай, если с собой захватишь. Запомнил?

– Ничего не бояться, – уныло повторил Костя. – В душу не лезть. Выпивку не предлагать.

– Молодец, – кивнул Виорел. – А что так кисло?

Вместо ответа Костя задумчиво потрогал еще не заживший нос.

– Э-э-э, – протянул Виорел со значением. – Вот насчет этого я тебе и толкую: не бойся! Ты с Димой. На этот раз с тобой все будут говорить почтительно и с некоторого расстояния. Знал бы, что нами заинтересуются, – я бы и в прошлый выход его взял. Но кто ж мог предположить? Больше года торговал себе тихо-мирно, расслабился… А услуги Димы – вещь недешевая.

Виорел в сердцах махнул рукой и в очередной раз прикипел к мобильнику.

Старт назначили на следующее утро.

Разбудил Костю и Виорела звонок в дверь. Костя, зевая, поплелся открывать. На пороге обнаружился худощавый то ли парень, то ли мужчина. Сколько лет – не поймешь, может, двадцать пять, может, тридцать, а может, и все сорок. Глаза черные, чисто выбрит, коротко острижен, физиономия загорелая.

– Дима, ты? – донеслось из комнаты Виорела.

– Угу, – тихо промычал гость.

– Впускай, свои! – крикнул Виорел, и Костя послушно посторонился. Вообще-то, если все, что накануне было рассказано про Диму, правда, то наличие или отсутствие в дверях Кости никакой роли не играло: захочет – войдет.

И Дима вошел; поскольку никто не препятствовал – тихо и спокойно. За левым плечом у него висел небольшой рюкзачок замысловатого кроя и пошива – казалось, он состоит сплошь из чехлов, ягдташей и кобур, зачем-то сшитых вместе, а единого большого отсека не имеет вовсе. Рюкзачок был светло-коричневый, местами – с разводами, под общий фон камуфляжа-пустынки, в который Дима был облачен.

Из комнаты вынырнул Виорел, на ходу поручкался с гостем и пошел умываться. Потом настала очередь Кости. Дима все это время чинно просидел на кухне.

Когда покончивший с неизбежными утренними процедурами Костя выскользнул из санузла, на плите уже шкворчала сковорода с исполинской яичницей. Над ней колдовал Виорел в трениках и футболке – сыпал какие-то специи с незнакомым пряным запахом. Из Центрума небось прихваченные.

Костя подумал, что надо бы тоже облачиться, и дернулся в сторону комнаты, где ночевал.

– Одевайся сразу в походное, – посоветовал Виорел, не отвлекаясь от готовки и даже не повернувшись в его сторону. – Сейчас порубаем, и пойдете.

– Яволь… – вздохнул Костя. – Сэр…

Он вдруг отчетливо осознал, что через какую-то четверть часа снова окажется в чужом и далеком мире, знакомом пока только по скудным впечатлениям первой вылазки да по вчерашним рассказам Виорела. В мире, где могут без затей положить разбитым носом в пол, а то и вовсе пристрелить, не церемонясь и не расспрашивая, кто ты, откуда и зачем здесь очутился.

Непривычно было сознавать это. Однако Костя не колебался – что-то в нем с прошлого выхода определенно изменилось. Правда, он еще не задался вопросом – почему.

Под яишенку Виорел налил по сто пятьдесят.

– Больше не надо, – сказал он. – А по одной не помешает. Да и традиция…

– Тебе ж доктор запретил! – проворчал Костя без особого, впрочем, осуждения.

– Ничего, я выздоравливающий, – отмахнулся Виорел. – Хотя за заботу спасибо!