Владислав Стрелков - «Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

– Ну-ка, ну-ка, давай поподробней, – оживился Евпатин, – и почему написали открыто?

– А кто тут, кроме нас, знает, что такое артиллерия? – усмехнулся Кубин.

– И сколько у вас пушек?

– Семь, только семь, больше не получилось.

– Мало, – огорчился Коловрат.

– Ничего, и семь орудий – помощь хорошая, тем более кроме них имеется минное оружие и кое-что еще. Власыч, дай-ка сюда план компании.

Кубин достал и развернул карту. Коловрат, увидев ее, аж крякнул от неожиданности.

– Эвон чего у вас имеется, карта!

– Да, а теперь смотри, – я показал на карте маленький ромбик, – эта отметка означает поле, где мы сразимся со всей ордой.

– И почему ты думаешь, что Батый придет именно сюда?

– Две причины. Первая – большой отряд в тылу оставлять опасно. Вторая – личное оскорбление потомку Чингисхана. Он не пройдет мимо, зная, что убийца его шурина, то есть Хостоврула, находится тут. Да и я Батыю хорошо пятки отдавил. А поле это, как ты видишь, аккурат на полпути к Коломне. И расположено недалеко от русла Оки, по которой идет основная масса монголов.

– Ладно, – согласился Коловрат, – пришел Батый на это поле, далее как?

– Далее… – Я взял из рук Кубина сверток, расправил холстину с рисунком и начал пояснять: – Вот это топография поля. Как видишь, оно вытянуто на две версты и ширину имеет чуть менее версты. В центре низина. Тут имеются две высоты – одна гораздо выше, и именно ее мы займем. Оборона будет построена по принципу гуляй-города. Кроме него там уже подготовлены рвы с частоколами, ежи и минные поля. Только мины с фугасами пока не стоят, кроме одного места, вот этого, – и я показал на точку, тоже обозначающую возвышенность. – Тут уже установлены фугасы и мины с картечью.

Коловрат посмотрел на схему и спросил:

– А зачем тут закладывать адскую машину?

– Предполагаю, что тут будет стоять сам Батый со всеми темниками.

– Почему?

– Ни сам Батый, ни его темники в общую свалку боя не лезут, и правильно делают: воевода должен руководить войсками; а у нас как – расставил полки, сам в центр и в бой, а далее – всяк сам по себе сражается.

– Это точно! – согласился Коловрат. – Сам грешен…

– Вот я и предположил, что на эту высоту поднимется Батый с темниками, поэтому заминировал там все.

– Так, с этим ясно, – произнес Евпатий, – однако, убив Батыя, ты проблемы не решишь. Стоит уцелеть любому темнику, и он организует оставшихся, а их под сотню тысяч…

– Это тоже учтено… – я убрал малую карту и взял большую. – Вот тут и тут должны скрытно собраться русские рати. На данный момент свои дружины привели князья Черниговский, Козельский и Переяславский, они стоят лагерем тут, – я показал на точку с буквами «ЗП», что означало «Западный полк». – От великого князя пока вестей нет, но пришел ответ от Галичского князя. Его дружина в пять сотен ратников направляется к нашей второй базе сюда… – эта точка была обозначена аббревиатурой «БВП», то есть база Восточного полка. – Ты схему видел, что скажешь об особенности того поля?

– Поле как поле, – пожал могучими плечами Коловрат. – Два прохода, две высоты…

– И с густым лесом по краям, – добавил я. – Заметь, те точки на карте находятся поблизости. И когда монголы увязнут в сражении с нами, эти рати запрут Батыя с двух сторон. Именно в этот момент я хочу подорвать заряды.

Коловрат долго молчал.

– А ранее… до осады Рязани… – горько произнес Евпатий, – почему бы не сделать так ранее?

– Николай Александрович, – я специально назвал настоящее имя Коловрата, – сам подумай, что бы вышло – пшик, несмотря на пушки и прочее. И кто бы из князей меня послушал? И это несмотря на мои письма, а написали мы их множество. Я князьями пока не признан. Темная лошадка, кто на меня поставит? Поэтому писали не только мы, настоятель храма Архистратига Михаила, отец Михаил, писал князьям. А теперь, когда мой прогноз, который я описал, сбылся, вот тогда князья зашевелились.

– А за Рязань мы отомстим, – добавил Кубин.

– Да, – сжал огромные кулаки Коловрат. – Отомстим. Никто не уйдет от возмездия!

– Давайте выпьем за нашу победу!

На следующий день хоронили погибших. Старый священник, категорически отказавшийся уйти с обозом на Нижегородскую землю, отпевал павших. Опускали погибших в мерзлую землю под оглушительную тишину. Вместе с нами, казалось, скорбел зимний лес. Даже молчали вездесущие галки и крикливые сороки. В груди опять болело, гибель молодых парней выжгла мне сердце, и хотелось боя. Такого боя, чтоб, как сказал Кубин, смотреть в глаза врага, насаженного на острие своей сабли.