Владислав Стрелков - «Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

– Что тут творится? – спросил я.

– Мы тут об заклад бьемся – кто лучше, Владимир Иванович.

А я и не заметил что, вынырнув из толпящихся ратников, раздвинул в стороны Дорофея Семеновича и Владимира Юрьевича.

– Вот, ваш молодец уложил обоих Борзовых, – поведал мне княжич. – А я три гривны проиграл.

Княжич, похоже, и не жалеет о проигрыше и выглядит весьма довольным. Еще раз осматриваю площадку, где уже приготовились стрелять из луков четыре стрелка, и облегченно вздыхаю. Блин, чего в голову-то не придет. Это все тот мужик: «бой, говорит, смотреть»; тьфу, мы тоже хороши, только о худшем привыкли думать. Подошел довольный Демьян:

– А я все бои выиграл, княже! Почитай одну-две лишних гривны заработал.

Дед Матвей смерил его строгим взглядом и сказал:

– Вот лишнюю гривну в дружинную казну и отдашь.

Я кивнул, соглашаясь с Кубиным, а княжич и воевода засмеялись:

– Строго!

Отсмеявшись, княжич и воевода переглянулись, и Владимир Юрьевич, уже серьезно, сказал:

– Пройдемте, бояре, в светлицу мою. Поговорим.

Княжич приоткрыл окно, и светлица наполнилась октябрьской прохладой. Немного постоял, всматриваясь на разворачивающееся снаружи действо, потом развернулся к нам:

– Отец весть прислал. Повелел мне к нему срочно прибыть. Мыслю, слухи о собирающейся рати достигли и его. Поэтому я отбываю завтра. За крепостницу остается в ответе Дорофей Семенович. Куда ты, Владимир Иванович, бояр отправляешь?

– По Оке до Городца-у-Рязани. Так мы с купцом условились.

– Добре, до Вязьмы вместе пойдем.

Владимир Юрьевич подошел и оперся о стол.

– Что ж, княже, много я узнал от тебя и на многое ты мне открыл глаза. Не всему я верил, что о тебе говорили, и отец тоже не верил. – Он помолчал немного. – После вести о Китеже и гибели поместного ополчения он долго горевал и молился. Ведь град был для него дороже всего…

Княжич вдруг повернулся и посмотрел на меня:

– Скажи, Владимир Иванович, пойдешь под руку Великого Князя?

Вот оно! Долго же решался сказать это мне княжич.

Кем я стану при Великом Князе – тысяцким, воеводой? Присоединиться к общему войску – сразу поставить крест на дружине, которая в первом же бою с монголами поляжет от устаревших методов ведения боя. Как же это знакомо, господи! Во все времена Россия догоняла всех и училась на своих ошибках, стоя по колено в своей же крови. Нет, я не хочу загубить то, что задумал. Так что мой ответ – нет.

– Передай Великому Князю мое почтение и признание, но не могу принять его предложение. Пусть не держит зла и не таит обиду. Я отпишу Юрию Всеволодовичу.

Владимир Юрьевич пристально посмотрел на меня и кивнул:

– Что ж, Бог тебе судья.

Да, Бог мне судья. Но по-другому нельзя.

Всю ночь снились лица убитых на Буевом поле, и Илья Горин опять умирал у меня на глазах, а я кричал ему: «Прости».

После утреннего молебна выехали провожать наш отряд, что шел в помощь первым разведчикам. В отряд входили братья Варнавины, бояре Бравый, Стастин и Бедата, и еще полусотня новиков. До реки ехали молча. Княжеский струг и купеческая ладья стояли рядом. Пока заводили на ладью лошадей, сказал напоследок боярину Бедате:

– Иван Григорьевич, не забывай метки оставлять, чтоб вас потом найти. Удачи, и храни вас Господь.

– Все будет хорошо, княже.

Ладья отчалила, а я направился к стругу Владимира Юрьевича. Он, стоя у сходен, что-то говорил Дорофею Семеновичу. Я передал гридню княжича увесистый сверток с доспехом для великого князя.

– Передай отцу все, что ты видел, и все, что я тебе говорил. Пусть не медлит и собирает большую рать. Мы победим, по-другому быть не может. И еще скажи, что Владимир Иванович помнит отцов своих.

Владимир Юрьевич посмотрел мне в глаза. Затем кивнул и вбежал по сходням на струг. Когда струг отчалил, княжич поднял руку в прощальном жесте.

Как же трудно ждать. Тянущееся время убивается делами, но, когда дела сделаны, чувствуешь опять, что часы как будто замерли. Раздражала зависимость от погоды. Ведь никуда не денешься, а ждать ледостава придется. Для дружины больше пяти сотен и огромного обоза нужны замерзшие реки, которые и есть в этом времени главными дорогами. Как назло, стояли теплые дни. Погода словно смеялась – по утрам легкий морозец, который только и мог заморозить небольшие лужи, а днем солнце растапливало лед.

Дни стали похожи один на другой. С утра, после заутрени, неизменная тренировка, на которую стало приходить множество ратников, в основном молодых. В эти часы крепость наполнялась оглушительным треском тренировочных деревянных сабель и мечей, а стаи галок до вечера покидали привычные места. Братья Борзовы на всех тренировках стали завсегдатаями. После завтрака занимались отработкой построения щит в щит. Места для всех не хватало, стали выстраиваться вокруг храма. Святой отец на каждое построение выходил и крестил ратников, которые при этом не могли стоять к нему спиной. Еле уговорили его… не мешать. После обеда небольшой перерыв и стрельба из лука, за ней опять тренировка до темноты. И так каждый день.