Владислав Стрелков - «Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

Купец сразу улыбнулся бородой и бодро спросил:

– Сколько надобно мешков – два али три десятка?

– Две сотни гречи и хлеба сотни три.

Купец округлил глаза, потом икнул и переспросил:

– Сколько?

– Ты не ослышался, Кузьма Ерофеевич.

Купец удивленно покачал головой, потом посмотрел в пустой кубок и, повернувшись в сторону двери, проорал:

– Прошка, сбитень неси!

Дверь тут же отворилась, и в светлицу, будто лебедь, быстро вплыла румяная девица. Поставила большой корец на стол, небольшим ковшом разлила сбитень по кубкам и так же плавно уплыла за дверь. Вот так прошла! Совсем как под песню «Во поле березка стояла», так как девица двигалась, будто на ногах у нее были надеты ролики.

Кузьма Ерофеевич отхлебнул сбитня и, посмотрев на нас, выдал цену:

– Три гривны!

Оп-па! А я думал дороже будет. Не ожидал, что цена на крупы низка. Ах, да, купец говорил, что год был урожайным и цены упали. Можно купить больше крупы, но как все увезти?

Три гривны. Это три огромных дома под ключ, почти три дворца. Целых три деревни с холопами. Три коня или три эксклюзивных брони, как у меня или Кубина. Если сбить цену, то есть возможность заказать в кузне кремля доспех про запас. Я кивнул самому себе и предложил:

– Гривна!

Кузьма Ерофеевич поперхнулся сбитнем, и… понеслась потеха!

Мы торговались самозабвенно. Купец бился над каждой долей гривны, я за каждую пластину к брони. Временами я поглядывал на молчавшего деда Матвея, но тот смотрел на наш спор невозмутимо, правда, отчего-то чуть багровея.

– Две гривны!

Купец мотнул головой и залпом опрокинул еще один кубок со сбитнем. Во дает, а до этого казался пьяным. Ладно, подключаем тяжелую артиллерию. Извлекаю зажигалку и будто бы невзначай начинаю крутить ее в руках. Кубин, заметив это, побагровел еще сильней и, схватив кубок стал медленно пить, а купец, сдвинув брови, лишь мельком глянул на незнакомый ему предмет.

– Две и три четверти!

Я нажал на кнопку, и над зажигалкой появился ровный огонек. Кубин булькнул что-то и пихнул меня ногой. Мне стало понятно его состояние, близкое к истерике. Но концерт еще не закончен, тем более что клиент мгновенно созрел. Кузьма Ерофеевич завороженно смотрел на маленькое пламя, не перекрестившись, как тот купец, что приобрел первую «вечную свечу». Ладно, этому клиенту про «вечную» говорить не буду. Пожалею Власыча, а то опять живот от смеха надорвет.

– Что это? – завороженно спросил Кузьма Ерофеевич.

Я отпустил кнопку и притворно заозирался:

– Где?

Купец показал на зажигалку:

– Это.

– Ах, это? Это самозажигающееся огниво. Редкая вещь, больше такой нигде нет. Бешеных денег стоит. – Я хищно улыбнулся про себя, называя цену: – Целых пять гривен отвалил за нее.

В общем-то я не врал, зажигалка стоила пять рублей, но купцу не объяснить разницу между тем рублем и теперешней гривной. Не поймет, как я до сих пор не могу понять цен этого времени. На одну гривну нехилый дом построить! В моем времени бы так!

Купец сглотнул и выпалил:

– Четыре!

Отлично! Рыба заглотила наживку, подсекаю – продано, и даже дороже, чем первая. Опять сильный пинок ногой. Терпи, дед Матвей, нужно терпеть.

– По рукам!

Купец получил свой эксклюзив, нажал на кнопку, пьезоэлемент щелкнул, и появился огонек. Не отпуская кнопку и завороженно смотря на огонь, купец, наконец, перекрестился. И как Кубин еще держится? Даже пинать перестал, ничего, смех продлевает жизнь. Пей, дед Матвей, сбитень маленькими глотками и терпи!

Я провел инструктаж по пользованию огнивом. Теперь при рачительном использовании зажигалки хватит надолго. Предупредил о том, что долго держать в горящем состоянии огниво нельзя. Кузьма Ерофеевич с трудом оторвал палец от кнопки, а у меня промелькнула злорадная мысль – впулить купцу последнюю зажигалку, но я отогнал ее. Все-таки огниво самому понадобится, а спички, что остались, приспособлены для быстрого поджога моих фугасов.

Наконец счастливый обладатель «самозажигающегося огнива» оторвался от созерцания оной и выкрикнул:

– Прошка, вина неси!

Ага, это правильно, как в лучших традициях, – сделку надо обмыть. Рядом вздохнул облегченно дед Матвей, поняв, что цирк окончен. В светлицу вплыла Прошка, и у меня опять в голове заиграла «Во поле березка стояла». И как так у нее получается?

Торг уже затих, площадь почти опустела. Мы никуда не спешили и ехали медленно.

– Знаешь, Володя, – усмехнулся Кубин, – ты так торговался, что я было подумал – ты в прошлой жизни купцом был.