Игорь Вереснев - Упрямое время

Бесовка шмыгнула носом и вдруг громко всхлипнула. Артём растерялся.

– Эй, подожди, не плачь.

Он снял с неё очки. По щекам Диши катились слёзки-бусинки. Она вытащила откуда-то из-за пазухи пригоршню непонятных лохмотьев, прижала к лицу, зарыдала в полный голос. Артём не сразу и понял, что в руках у неё остатки подаренной вчера хризантемы.

– Сеньор, зачем он так сделал? Я понимаю, это всего лишь пространство, всего лишь аватары, но зачем здесь всё так похоже на настоящее? Разве это правильно? Вишнал-Ахве ничего не придумывал, как другие боги. Он скопировал сюда Беспространство, но вывернул его наизнанку. Здесь цветы превращаются в вонючий гной, вкусная пища приносит болезни, совокупляются из-за страха. И в любой миг здесь могут причинить боль – просто так, без всякой надобности. Я понимаю – такие правила нужны, чтобы получить больше грока. Аватары не знают, что вся их жизнь – извращение. Но мы-то знаем!

Она опять хлюпнула носом. Продолжила:

– Теперь я понимаю, почему ты не желаешь подчиняться Иерархии, сеньор. Почему хотел обмануть Светлых и убежать в Нирвану. А я тебя подвела. Радовалась, что именно мне удалось уцелеть. Думала, что самая умная и аккуратная из твоих нагов, сумела сберечь для тебя грок. А сама… даже оболочкой пользоваться не научилась. Посчитала, что это мелочи.

Бабанкин осторожно взял её за руку.

– Ладно, не переживай ты так. Доберёмся мы до Беспространства. А что ты сказала об остальных? Были и другие, такие как ты?

– В том же и заключалась хитрость, сеньор! У каждого фага есть двенадцать нагов, больше для круговорота грока не требуется. А у тебя нас было тринадцать, и грок ты распределил поровну. Когда обман открылся, лишнего нага Старшие не искали, потому я и уцелела.

Артём нахмурился. Кажется, открывались новые подробности связанных с ним событий.

– А что с другими нашими? Их тоже выбросили аватарами в пространство? Они где-то здесь?

– Нет, что ты! Они ведь не виноваты в воровстве грока, за что их наказывать? Мы полуразумны, мы не можем судить о поступках настоящих бесов, таких как ты, сеньор. Мы делали то, что ты велел.

– Это верно, невиновные страдать не должны. Будут служить другому фагу, «правильному».

Диша удивлённо взглянула на него, покачала головой.

– Сеньор, наги не служат фагам, они его неотъемлемая часть. Без нагов нет фага и наоборот.

– Что же тогда случилось с моими нагами?

– Их опустили в Иерархии, превратили в зигов.

– И как они выглядит, зиги эти? В этом мире есть что-то похожее?

– Есть. – Диша тронула увядший цветок: – Она.

Артём вытер мокрое от дождя лицо. И подумал – почему он прежде даже не пытался размышлять, что из себя представляет это пресловутое Беспространство? Поверив, что Диша не бред, не галлюцинация, ухватился за её предложение, как утопающий за соломинку. За признание собственной исключительности он ухватился, вот за что! Как там у Достоевского о «тварях» и «право имеющих»? А если доказательства налицо? Если к тебе явился посланец Ада и Рая вместе взятых, и назвал «право имеющим», станешь размышлять, что это означает?

– Послушай, может это глупо, и через несколько часов я всё вспомню самостоятельно. Но я хочу знать – сейчас! – то, что знаешь ты. О Беспространстве, богах, фагах, тугах и всех прочих. О себе.

Среди нагов ходит поверье, что вечен лишь грок. Он всегда был и всегда будет, он предвечная сущность, непознаваемая и благословенная, мерило всего. Грок не терпит постоянства, он – движение и видоизменение. Там, где его плотность увеличивается, зарождаются другие сущности – сначала зиги, затем наги, фаги и далее, по лестнице Иерархии. Возникает Беспространство.

Настоящие бесы смеются над глупыми нагами. Грок не поднимается по лестнице, а нисходит. Беспространство и есть эта лестница, вечная, как он сам. Беспространство существует всегда и везде, нигде и никогда. А бесы – его ступени.

Высшая ступень – Светлые сущности, боги. Они управляют нисходящим движением грока. Из их грёз возникают миры, заполненные пространством и временем, материей и лимбой – эманацией разума. Материя принимает различные формы, костные, мёртвые, или гибкие, живые, способные к самовоспроизведению. В лимбе содержатся правила, позволяющие видеть неделимую Целесообразность как две противоположности, Добро и Зло. Пространство и время каждого мира ограниченно, но число миров бесконечно.

А ещё боги придумывают аватара для каждого мира, механизм познания Добра и Зла. Сам по себе аватар не имеет ни разума, ни воли, ни чувств, но соединённый с лимбой, становится осознающей себя личностью. Осознающей искажённо и превратно, так, как предписывают законы его мира. Аватар не знает о единой Целесообразности, он видит несовместимые противоположности и вынужден постоянно делать выбор. Не важно, какую сторону он предпочтёт, важен сам процесс. Чем труднее выбрать, тем больше грока в себе конденсирует аватар. В этом истинное его предназначение.