Андрей Силенгинский - Крепость Тельцов

Но дело было не в том, и Кинжал не мог себя обмануть. Юмила понравилась ему, когда ее происхождение было загадкой, — и это еще можно было стерпеть. Но она продолжала нравиться и сейчас, а вот это уже никуда не годилось. Мекит чувствовал стыд за свой естественный порыв, за презрительное выражение лица, за полный неприязни взгляд и никак не мог от этого избавиться.

Время от времени он старательно переключал мысли на свое задание, на такой уже близкий разговор с Глазом и, тринадцатый бог, на необходимость выжить. Он спрашивал себя, действительно ли выбранный им безумный план был единственно возможным. Теперь задаваться этим вопросом казалось несколько запоздалым, но… и сейчас Кинжал был уверен, что другого пути у него не было.

Можно было прийти в лагерь Глаза в качестве дезертира объединенной армии или простого вора, желающего присоединиться к побеждающей стороне… Не пришлось бы тогда сидеть, привязанным к дереву, не пришлось бы и дрожать за свою шкуру. Только это не помогло бы сблизиться с атаманом, он стал бы одним из тысяч воинов, для которых шатер Глаза абсолютно недостижим. Наверняка так пытались действовать шпионы, засылаемые Рикатсом ранее. Самое большее, чего кто-то из них смог добиться, это вернуться назад живым.

А вернуться живым все-таки не так уж и плохо, в очередной раз вздохнул про себя Кинжал. И вновь вернулся мыслями к Юмиле.

Глаз подошел к нему, когда сумерки уже начали растворяться в надвигающейся ночи. Множество разложенных костров в содействии с полным кругом всплывшей луны давали достаточно света, чтобы разглядеть щетину на щеках атамана, но прочесть что-либо на его лице Кинжал не мог.

Глаз стоял с совершенно непроницаемым видом всего несколько секунд, но для Кинжала эти секунды растянулись в минуты. Что выкинет этот неожиданно взлетевший на вершину судьбы разбойник в следующий миг? Возможно, размозжит пленнику голову кистенем. Или просто отвернется и уйдет, забыв навсегда о его существовании, молчаливо приказав забыть и всем остальным. Или позовет палача и будет все с таким же равнодушным лицом наблюдать за пытками.

Но случилось другое. Вынув из-за пояса нож — его, Мекита нож — Глаз зашел пленнику за спину (Кинжал моментально вспотел) и быстрым, уверенным движением разрезал веревки, освободив руки. Мекит вспомнил о необходимости дышать и со свистом втянул в себя воздух. Только сейчас он услышал приглушенное расстоянием многоголосое бормотание вокруг, почувствовал, как ветер доносит аппетитный запах жареного мяса… Вода водой, а пожрать тоже неплохо было бы…

Глаз кинул одно короткое слово:

— Пойдем! — и, не оглядываясь, направился к своему шатру.

Впрочем, у Кинжала и в мыслях не было ослушаться или даже чуть замешкаться с выполнением приказа. Неловко поднявшись — все тело затекло, а кистей он вообще не чувствовал, он заковылял за атаманом, стараясь не отстать ни на шаг.

Тот опустился на землю в дюжине шагов от шатра, возле расстеленного полотнища, буквально заваленного разнообразной снедью. Жестом, не поднимая взгляда, приказал Кинжалу тоже сесть — но не возле стола, а чуть поодаль.

Званцо нигде видно не было, и Мекит гадал, можно ли считать это хорошим знаком.

Прежде чем заговорить, Глаз впился зубами в целую баранью ногу, отхватил солидный кусок и прожевал.

— Рассказывай, — бросил он.

— А? — откликнулся Кинжал, глотая слюни.

— Рассказывай, что ты здесь делаешь.

Кинжал пожал плечами и заставил себя улыбнуться.

— Сижу и смотрю, как ты лопаешь баранину.

Какое-то время тишина прерывалась только чавканьем Глаза, с хорошей скоростью очищавшего кость от мяса.

— Рассказывай, что ты здесь делаешь, — повторил он ровным и бесцветным голосом.

И Кинжал понял, что время шуток ушло — по крайней мере, пока. Наглость и самоуверенность тоже лучше отложить.

— Я начну по порядку, если ты не возражаешь, — сказал Кинжал.

Глаз ничем не выдал своего согласия, однако Мекит счел отсутствие отрицательной реакции достаточным одобрением. Не до жиру.

— Меня действительно зовут Кинжал, полагаю, у тебя нет оснований не верить мне. До вчерашнего дня я никогда не покидал Землю скорпионов — по натуре я домосед. Не стал бы я этого делать и теперь, но обстоятельства приперли к стенке. — Мекит решил придерживаться истины настолько, насколько это было возможно. — Стража обложила меня так, что вздохнуть тяжело стало. Я и сам начал ощущать на затылке их дыхание и подумывать о том, чтобы сделать ноги… Но вчера один умный человек меня поторопил. Он объяснил, что от плахи меня отделяет день-другой, не больше.