Андрей Астахов - Крестоносец - Железная Земля

Так, теперь понятно. Королева Вотана подсуетилась. Что ж, замечательно. По крайней мере, вопрос с ночлегом и ужином теперь наверняка решен...

- Прекрасно, - сказал я вслух и поклонился бейлифу. - Что ж, ведите. Мы следуем с вами.

- Мы любим, когда в наш епископат приезжают гости, - заявил бейлиф, когда мы съехали с моста на шлях. - Вы ведь расскажете нам столичные новости, шевалье?

- Боюсь, мои новости устарели. Я очень давно не был в Рейвеноре.

- У нас говорят, его величество и орден готовятся к крестовому походу против Тервании?

- Да, это так.

- Прекрасно! - с воодушевлением воскликнул Друбби. - Мы давно ждем этого похода. Наконец-то дорога к славе будет открыта.

- Вы так рветесь в поход?

- Не я один, шевалье. Многие местные дворяне готовы по первому зову встать под знамена империи в священной войне.

- Невероятно, - я с удивлением посмотрел на бейлифа. - Мне казалось, что жители Виссении не очень-то горят желанием проливать кровь за Империю.

- Ваша правда, кое-где имперцев недолюбливают, - признался бейлиф. - Но вы ж понимаете, это неграмотное темное быдло, которое ненавидит всех. В моих жилах течет кровь двадцати поколений лордов Краута, одной из самых знатных виссингских фамилий, но левхадская голь будет плевать мне вслед точно так же, как и вам, шевалье. Мы просвещенные люди и понимаем, что национальная рознь ни к чему хорошему не ведет. Не будем уподобляться тупым селянам, мой друг.

- Приятно это слышать, сэр, - сказал я совершенно искренне.

- Его преосвященство того же мнения, что и я. Он сам чистокровный виссинг, но учился в Рейвеноре, и я не знаю человека, который был бы лучшим сыном Материанской церкви, чем епископ Ошер. Не пропустите его проповеди - он всегда завершает их словами о братской любви между виссингами и подданными империи, и он искренен, уж поверьте. Да вы и сами это увидите. Он даже к виари относится с отеческой любовью, не в обиду вам будет сказано, сэра, - тут бейлиф поклонился Элике.

- У вас есть виари? - не удержался я.

- Каль единственная гавань в провинции, куда разрешено заходить виарийским кораблям, - пояснил Друбби. - Иногда его преосвященство даже принимает виарийских капитанов в своей резиденции, в Громовом замке.

- Подумать только! - Элика презрительно хмыкнула.

- Вы сомневаетесь в искренности его преосвященства? - с некоторым вызовом спросил бейлиф.

- Ни в коем случае, - Элика поднесла к лицу надушенный платочек. - У вас тут сильно пахнет навозом.

В самом деле, недалеко от дороги, в заснеженном поле, темнели огромные компостные кучи, заготовленные местными крестьянами. Бейлиф сразу помрачнел. Впрочем, ветер скоро унес неприятный запах. Мы проехали поворот дороги, и я увидел впереди, за деревьями, верхушку каменной башни, которая возвышалась над равниной на десятки метров.

- Это Кальская Игла, - пояснил бейлиф, заметив, куда направлен мой взгляд. - Самый большой маяк на всем побережье. Его построили двести лет тому назад, еще до цитадели и внешних укреплений... Вам не доводилось бывать в Кале прежде?

- Ни разу. - Я повернулся к Ганелю. - А вы, мэтр Иустин, бывали здесь?

- Один раз, - ответил умник, подняв палец к небу. - Проездом. В прошлый раз у меня не достало времени осмотреть как следует сей замечательный город.

- Его преосвященство уже распорядился приготовить вам комнаты, - добавил Друбби. - Надеюсь, вы останетесь довольны нашим гостеприимством.

- Не сомневаюсь, - ответил я.

Между тем мы миновали сосновую рощу и въехали в городское предместье. Справа и слева от дороги, протянувшейся в сторону города примерно на три полета стрелы, теснились почти одинаковые аккуратные двухэтажные дома под характерными для этих краев драночными двускатными крышами. С ними соседствовали глинобитные домики с соломенными крышами, и настоящие хоромы с высокими решетчатыми заборами, крытые разноцветной черепицей. Прохожие, узнавая бейлифа, кланялись, на нас косились настороженно. Следуя по главной улице предместья, мы доехали до рынка, расположенного у самого въезда на мост, ведущий в Каль. Здесь нас окутали самые разнообразные запахи, среди которых самым крепким была вонь мочи: большую часть рынка занимали скототорговцы со своим мычащим, блеющим и хрюкающим товаром. Народу было много - в большинстве, женщины в длиннополых охабнях и фетровых шляпках. Многие были с детьми. Часть торговцев разместилась так близко у моста, что проезжая часть дороги сузилась где-то до полутора метров, и я реально опасался затоптать конем какого-нибудь нерасторопного ребенка или старика. Друбби же, видимо, желая, чтобы мы ехали побыстрее, начал криками сгонять людей с дороги. Так мы въехали на мост - на скользком камне пришлось вновь придержать лошадей и идти медленным шагом. Я глянул за парапет: лед под нами был ужасно грязный и темный, засыпанный самым разнообразным мусором и отбросами, и я почему-то подумал, что эта речка уже на днях вскроется, и вся зараза благополучно попадет в море.