Максим Далин - Запах разума

— Нгилан, в нашем мире такие, как они, не живут!

— Не буду пока рассуждать с тобой о самой возможности перелёта с другой планеты, — сказал Нгилан. — Скажу лишь об их физиологии. И биохимии. Посмотри на лицо… на его лицо! — и показал.

У этого пришельца была дубина от диких зверей, он её так и не бросил — и я вдруг понял, зачем он её с собой таскает! Он понимает, что ничем не остановит хищника, если хищник решит напасть! Старшей речи-то нет! А те способы, которые в ходу там, у них, здесь, конечно, не действуют! И этот храбрый парень действительно собирался отбиваться от лазающих волков дубиной.

Правда, отчаянная храбрость. Впрочем, раз они добрались сюда из космоса или ещё как-то, то трусов среди них нет. И если они испытывают страх, то тем сильнее нужен характер, чтобы его преодолеть.

Но лицо у него распухло, да. И опухоль выглядела очень плохо, как-то знакомо, но непонятно.

— Я где-то видел такое, — сказал я.

— Конечно, видел, — согласился Нгилан. — Только не на лице и не на голой коже. На ногах. Или у мускусных оленей. Это — олений кусач. Как ты думаешь, личинка живого существа может развиваться в принципиально чуждой среде?

— Как же кусач может попасть на лицо? — удивился я. — Этот парень что, совал голову под воду? Зачем?

Нгилан неопределённо махнул рукой.

А пришельцы всё-таки очень странно себя вели. Потому что сначала я решил, будто парень с дубиной не хочет, чтобы Нгилан трогал кусача. У меня даже промелькнула дикая мысль: вдруг этот пришелец, там, у себя, был Другом Народа, а Народ у них живёт прямо внутри тела, под кожей! Вдруг парень не понимает, что кусач — опасный паразит, а не потенциальная Мать?! А может, он вступил в контакт именно с кусачом, кто знает…

Но я ошибался, конечно. Просто этот пришелец всё время ожидал опасности, от всего и от всех. И его друзьям пришлось ему практически показывать и объяснять, что уж от тех артроподов, которые живут в лаборатории Нгилана, никакого вреда точно не будет.

Я предположил с точностью до наоборот, до смешного. Парень-то Народ Нгилана заподозрил в том, что они могут быть опасными паразитами! А когда недоразумение разъяснилось, сразу успокоился.

И всё. Больше никаких непонятностей между нами и пришельцами не было. Только они сами были совершенно непонятные.

Нгилан сказал, что у всех четверых — кишечные расстройства и иммунитет снижен. Наши возбудители ломают их слабую защиту. Пришельцы, конечно, ещё не адаптировались ни к воздуху, ни к воде и, наверное, что-то съели или выпили — но Нгилан ещё отметил слабость их защиты вообще. Даже намекнул, что, похоже, у них нет специальных иммунных барьеров.

Быть может, их мир — гораздо безопаснее нашего? Они почти не знают ни паразитов, ни эпидемий, всё это — такая редкость, что им дико? Им не нужны мощные защитные механизмы? Если так — *плохо дело* их состояние легко объясняется.

К тому же даже такому неучу, как я, бросалась в глаза чуждость анатомии. Чтобы показать свой живот, четвёртый пришелец раскрыл свою одежду. Одежда — это отдельная история, она сама по себе выглядела удивительно, но не удивительнее, чем живот пришельца.

Потому что ни малейшего следа сумки у него на животе не было. Даже такой крохотной кожной складки, как у меня — не сумка, а недоразумение, ни на что не годится. Но это ещё ладно, бывает, что у мужчин сумка вообще не развивается — но у него соски-то были не на животе, а наверху! Два! Только немного пониже ключиц!

Мы с Нгиланом переглянулись, но Нгилан ничего не сказал. По-моему, он сам был потрясён. А я подумал, что их тела отличаются от наших куда больше, чем можно подумать. Не только тем, что бросается в глаза. Внутри у них, скорее всего, тоже всё не так. И тем более странно и невероятно, что Мать работает с ними так же легко, как с обычными людьми.

— Им надо почиститься, — сказал Нгилан, когда они с Матерью закончили. — Они не могут уничтожить эти слои старого запаха, это затрудняет понимание. И грязь на их телах — источник потенциальных вторжений, а иммунитет и так крайне слаб.

Я согласился. А пришельцам стало легче, и сразу рассеялось напряжение, которое бывает, когда кому-то плохо и помочь нечем. Всё в порядке. Я просто повёл их в нашу туалетную комнату… но у входа в комнату мы все остановились, и я, и чужие. Мы совершенно одинаково посмотрели на всё это, на привычные вещи — и одинаково, я уверен, подумали, что обыкновенные туалетные принадлежности совершенно не подходят.

Парень, из которого Нгилан вытащил кусача, тот, с дубиной, которого товарищи звали Зергей, зачерпнул горсть песка и пустил её между пальцами. И посмотрел на меня — я сообразил.