Николай Инодин - Замочить Того. Полный текст

Николай хмыкнул, и ещё раз обошёл вокруг загадочного объекта.

— А почему разваливается?

*Надыбать – найти, наткнуться (от дыбать – идти) (белорусск.уст.)

Работяга вытер лицо грязной ладонью, и стал похож на салагу-новобранца, впервые добравшегося до набора маскировочной косметики.

— Так это, значитца, из-за заклёпок всё. Вылазять, подлые. Уж наш Хрюня с энтими заклёпочниками и так, и эдак – и лаской и таской, тока не помогаеть ничего. Не успеют заклепать один борт, ан с другого уже все повылазили. Вот и лежит тут. Не везёт нашему прожектёру, опять зря придумывал.

— А что, ещё чего делали?

— Так у него почитай, кажних полгода новая идея. Хоть и выходить полное непотребство, всякий раз в работу идёть, видно, кто-то там, — рабочий ткнул пальцем вверх, — его прикрываеть. Звиняй, господин хороший, пора мне — инженер идёть.

Инженер был осанист и степенен, чем-то он напомнил Николаю медведя. Не бурого громилу, не разбирающего в лесу дороги, скорее гималайского, с нарядным белым пятном на груди, тоже опасного, но выращенного в цирке и оттого послушного воле дрессировщика. Хотя может и цапнуть, да. Не зря цирковые со старыми медведями работать не хотят – непредсказуемая зверюга, себе на уме.

— Интересуетесь?

— Да вот, не смог пройти мимо, знаете ли. Необычное зрелище!

— Наш местный самородок, Гюнтер Адольфович Хрюнинг, изобрели. Удивительно плодовитый изобретатель. Идеи всегда свежие, молодёжи нравятся. Помогает в воспитании юношества, пробуждает интерес к техническому творчеству.

— Так ведь, насколько мне известно, ничего хорошего в результате не получается?

— Не всё на свете можно измерить в штуках и рублях, господин…

— Зовите Николаем Михайловичем.

— Очень приятно! Серафим Шестикрылович Семислуев, к вашим услугам.

— Мы об изобретателе талантливом говорили…

— Ах да, конечно. Адольфович, хоть и не совсем наш, но мышление у него правильное, имперское. Где, как не здесь, на восточных рубежах державы, оказать помощь таланту с таким мировоззрением?

С утра у Гюнтера Хрюнинга, представлявшего в Порт-Артуре интересы компании Зингер, настроение было преотличнейшее. Укрывшись от посторонних глаз в комнате без окон, он переоделся в свой любимый мундир, затянул под подбородком ремень каски и вытянулся перед огромным, от самого пола, в рост человека, зеркалом. Окинул изображение орлиным взором и остался доволен своим видом. Покосился на висящий в красном углу портрет кайзера. Его величество смотрел одобрительно. Гюнтер взял с туалетного столика маузер – почти как настоящий, только легче. Деревянный, конечно, но отлично покрашенный. Прицелился в зазеркалье, насупил брови:

— Умри, собака!

Враг, окажись он на месте отражения, непременно погиб бы на месте – от страха и разрыва сердца.

Гюнтер Адольфович вздохнул, и принялся расстёгивать блестящие пуговицы. Приходилось идти туда, к этим варварам. Что поделать, зарабатывать на кусок хлеба с икрой и маслом в дикой России проще, чем в обожаемом Рейхе.

Откушав, чем готт послал, Гюнтер поцеловал в щёку белокурую Лоттхен, потрепал по головкам киндеров и отправился по делам. Отнюдь не в скучное представительство компании по продаже и ремонту швейных машинок – там справляется Си или Ли, а может быть, сейчас очередь Вана. Ну и пусть справляются, у герра Хрюнинга найдутся дела поважнее. И гораздо доходнее. Герр направился на судоремонтный завод.

У своего последнего детища Гюнтер обнаружил заводского инженера, оживлённо беседующего с каким-то пожилым, странно одетым толстым господином.

— Гутен морген! — радостно поздоровался с ними Хрюнинг. Незнакомец производил впечатление человека состоятельного и, как все славяне, недалёкого. Вполне возможно, удастся раскрутить на пожертвование — немного, но и десять-пятнадцать тысяч будет неплохо. Лотта вчера намекала на новое жемчужное ожерелье…

— Серафим Шестикрыловитч, предстаффьте меня вашему собеседнику, пошалюйста, — Гюнтер вырос в немецкой колонии недалеко от Царицына и прекрасно говорил по-русски, но обычно в разговорах с аборигенами добавлял немецкий акцент – использовал въевшееся в их рабскую сущность преклонение перед всем иноземным.

— Николай Михайлович, это господин Хрюнинг, изобретатель сего шедевра. Господин Хрюнинг, это Николай Михайлович, — инженер оглянулся на разговорчивого господина, вспомнив, что не знает его фамилии.

— Я советник нового наместника, буду курировать вопросы промышленности и логистики Дальнего Востока – пришёл ему на помощь Николай.