Вячеслав Вигриян - Гражданин Империи

Нюра ничуть не изменилась: все та же девчонка-подросток с горящими глазами. Разве что волосы в косу заплела да похудела еще больше. Ну да ничего, откормим. Степан протянул охраннику аусвайс, подождал, пока тот не вернется к нему через выходное отверстие переносного терминала и, молча сунув черный кругляш в карман, понес свою драгоценную ношу через лес к деревне.

– Поставь меня на землю! – Нюра обрела наконец дар речи и теперь упиралась в грудь Степана кулачками, отчаянно стараясь высвободиться.– Поставь, кому сказано!

– Еще чего,– он лишь прибавил шагу да пощекотал губами ее маленькое ушко.

– Поставь, ну пожалуйста,– в голосе ее послышались просительные нотки, и Степан наконец сдался.

Едва оказавшись на твердой земле, жена тотчас же поправила задравшийся до неприличия сарафан и произнесла, сердито надув губы:

– Поворачивай, назад пойдем.

Брови Степана от удивления поползли наверх:

– Это еще почему?

– Потому что у ворот лагеря осталась Евгения, и если ее сейчас задерут волки, то я тебе этого никогда не прощу!

– Погоди, а зачем нам нужна Женя? – он никак не мог взять в толк с какой стати Нюре понадобился снайпер из его группы и вообще, что делает Женя у ворот лагеря, если она давным-давно должна почивать в казарменной койке. Абракадабра какая-то!

– Ну что ж ты у меня такой глупый? – видя, что Степан так ничего и не понял, она разжевала ему словно маленькому ребенку: – Евгения – беременна. И теперь она будет жить с нами!

От столь сногсшибательной новости Степан словно к земле прирос. Постоял с минуту, глядя на Нюру, затем произнес одеревеневшими, словно не своими, губами:

– Как беременна? У меня же с ней ничего не было!

– С козой–то? Не сомневаюсь.

– С какой козой?

– Нашей козой. Я ее сюда привела.

– Ах с козой…– теперь до него постепенно начало доходить.– Я и не знал, что ее Женей зовут.

– Евгенией,– автоматически поправила Нюра, и они пошли рука об руку туда, где уже слышалось жалобное блеяние.

Обратно к деревне они добирались уже втроем. Степан шел посередине, правой рукой обнимая любимую за плечи. По левую сторону вышагивала коза, то и дело путаясь под ногами да норовя попробовать на вкус его штанину. С удивлением Степан вдруг осознал, что именно сейчас, именно в этот момент он абсолютно и бесповоротно счастлив.

– Между прочим, ты можешь сейчас загадать желание,– Нюра прижалась к нему еще плотнее, и Степана окатила такая волна нежности, что даже в груди защемило.

– Почему же?

– Ну… ты идешь между двумя беременными женщинами.

– Серьезно? Но ведь как бы рановато еще. Откуда узнала?

– Чувствую.

– А, ну если чувствуешь…

– Что, не веришь, да? – она обиженно засопела ему в плечо.

– Верю, конечно верю,– вдали показались огоньки деревни, но домой спешить отчего-то решительно не хотелось.– А давай еще куда-нибудь сходим?

– И думать забудь. Ходок, тоже мне. Ты же еле ноги переставляешь!

Обидно, конечно, но Нюра была действительно права. Накопленная за все эти дни усталость тяжким грузом легла на его плечи, придавливая тело к земле. Чем ближе к дому, тем менее Степан находил в себе сил, чтобы двигаться дальше. Даже на Нюру стал опираться. Ненавязчиво так, чтобы не заметила. Завидев контуры родного дома, заставил себя прибавить шагу и вскоре собственноручно распахивал жалобно скрипнувшую калитку. Сразу видно, что хозяина дома не было: ни смазать некому, ни подправить. Ну да ладно, завтра. Все завтра.

В доме за время его отсутствия ничего не изменилось. Вся мебель стояла на своих местах – там, где он ее и помнил. Деревянные полы надраены до зеркального блеска. Посреди комнаты стол, сервированный на две персоны. Надо же, и когда только успела?

– Есть будешь?

– Конечно, буду. И искупаться бы – воняю как мерин.

– Хорошо, я мигом воду нагрею.

Она заметалась около печки, растапливая ее да наполняя водой высокий чан. Степан же решил прилечь на кровати, пока суд да дело. Прилег – и тотчас же провалился в глубокий сон.

Проснулся он ни свет ни заря. Долго лежал с открытыми глазами, постепенно приучая себя к мысли, что он, наконец, находится дома. Осторожно повернул голову. Нюры рядом с ним не было. Зато на подворье послышались звуки перебранки. Что там происходит в конце концов? Степан сбросил с тела одеяло, не без удивления констатировав тот факт, что теперь он был абсолютно наг. Вскочил, прошелся по комнате в поисках одежды и, не найдя ничего более подходящего, облачился в старые форменные брюки да длинную холщовую рубаху навыпуск.