Алексей Резник - Гробы спасения

Неправдоподобно яркая золотая вспышка больно ударила по глазам Орлова и, продолжавшей прятать мокрое от слез лицо на груди дедушки, Марины. Полковник несколько секунд стоял на карачках в полной прострации, тщетно пытаясь протереть и без того подслеповатые глаза. А когда протер, то увидел, что вместо хорошо знакомых вестибюльных дверей, Паша Астахов, продолжая крепко прижимать к себе плачущую внучку, стоит перед одностворчатой дверью из чистого золота, с легким сожалением смотрит вполоборота на него, на Колю Орлова, а затем медленно толкает золотую дверь перед собой, упрямо не отпуская любимую внучку. Дверь неспешно и даже как-то величественно отворилась, открыв взорам двух друзей-ветеранов зрелище величественной реки необъятной ширины под роскошным фиолетовым звездным небом. Николай Иванович успел заметить пирогу, в которой сидел, правя веслом, оббитым кожей анаконды, красивый седоусый мужчина лет пятидесяти, которому Павел Петрович радостно сказал:

– Здравствуй дорогой друг Алинкейро Орельяно – я так долго ждал тебя! Я знал, что ты обязательно приплывешь за мной!

– Дедушка – возьми меня с собой, пожалуйста возьми! – упала перед дедом на колени Марина.

– Я не могу этого сделать, любимая моя внученька! При всем желании – не могу! Но ты же видишь, что я – живой, что – смерти нет, и мы не прощаемся с тобой! Я буду приходить к тебе во снах, и там мы будем общаться во плоти и крови! Я буду помогать тебе всю жизнь, которая будет у тебя, надеюсь, долгой и счастливой, только будь умницей, родная моя!

Дедушка и внучка крепко обнялись на прощанье и стояли бы они так, тесно прижавшись друг к другу – два самых родных человека в мире, целую вечность, но вечности не имелось у них в запасе и наступил неотвратимый миг, когда дедушка мягко отстранил от себя внучку и ласково повторил ей еще раз:

– Будь умницей, любимая внученька!

– До свиданья, мой Дедушка! Я с нетерпением буду ждать тебя во снах! Пообещай, что будешь сниться мне каждую ночь!

– Обещаю! – твердо сказал Павел Петрович, и Марина с облегчением поняла, что он обязательно сдержит свое обещание.

И золотая дверь в волшебный мир окончательно закрылась для глаз Марины и полковника Орлова. Марина долго со счастливой улыбкой на красивом лице, растерявшем без остатка следы былой порочности и испорченности смотрела на то место, где только что растворилась волшебная золотая дверь, сквозь которую покинул этот мир ее дедушка. Затем, попрощавшись с председателем городского Совета Ветеранов, она покинула вестибюль клуба и, не обращая ни малейшего внимания на сильнейший ливень, отправилась домой, приводить в порядок, завещанную ей дедушкой комнату, где теперь она будет жить и, где каждую ночь к ней в гости будет приходить дедушка.

А полковник Орлов, через пять минут после ухода Марины, бесцельно покружив вокруг табуреток, на которых стоял Чудо-Гроб с телом якобы покойного Паши Астахова, внезапно потерял сознание, рухнув навзничь и больно стукнувшись при этом затылком о мрамор вестибюльного пола…

Всю ночь над Капустоградом бушевала чудовищная по своей разрушительной силе гроза, обрушив на город годовую норму осадков. Перед рассветом ветер и ливень внезапно закончились, полностью освободив теперь уже нормальное небо северного полушария от туч. И кроме звезд, много праздных наблюдателей, не сомкнувших глаз всю ночь из-за страшной тропической грозы, любовались странными золотыми точками, в великом множестве с бешеной скоростью улетавших в одном им известном направлении в сторону холодно и равнодушно мерцавших созвездий. И долго еще над городскими улицами витали нездешние тропические ароматы, чье присутствие никто из местных биологов так и не сумел объяснить, не говоря уже о совсем невероятном факте обнаружения после той достопамятной ночи на городской свалке трупа гигантского ягуара…

Собравшиеся на следующее утро в вестибюле городского Клуба Ветеранов пенсионеры-фронтовики не увидели там гроба с телом Павла Петровича Астахова, зато обнаружили на том месте, где был установлен гроб, тело мертвецки пьяного Председателя Николая Ивановича Орлова. И, вообще, грубо говоря, там царил страшнейший бардак, как будто в вестибюль случайно залетел прямиком из июня сорок первого года девятидюймовый артиллерийский снаряд, за секунду устроив здесь все на свой арийский тротиловый лад.

Ветераны окружили тело Николая Ивановича Орлова и в течение четверти часа в полнейшем молчании его разглядывали, вынужденные вдыхать густую квинтэссенцию запаха разлитых по полу двух литровых бутылок водки.