Иван Константинов - Крепость лжецов

– Вы подумали о том, что с ней будет? Что она почувствует? Или ее родные? – Кейн остановился перед рабочим, с которого все началось. – Если бы это была твоя сестра, ты бы позволил так с ней поступить? Или со своей матерью?

Рабочий отступил под его натиском, и замер. Кейн набрал в легкие воздуха для следующей тирады, но его прервал кукурузный початок, прилетевший от ближайшего лотка и угодивший рабочему точно в лоб.

– Хватит девочку мучить! – Завопила торговка. – Отойдите от нее, оборванцы! Гвардия куда смотрит?!

– Да кто оборванец?! – Рабочий шагнул вперед, оттолкнув монаха. – Рот закрой!

Его дальнейшие слова потонули в криках остальных торговок, вступившихся за свою товарку. Другой рабочий схватил своего товарища за плечо, осаживая, толпа заволновалась, и Кейн, снова оказавшись рядом с Феникс, накинул плащ ей на плечи. Их завертело в толпе, один из гвардейцев попытался было преградить им дорогу, но его оттолкнула другая фигурка в капюшоне, буквально ввинтившись перед ним. Торговки продолжали орать на рабочих, и монах потащил Феникс за собой – минуя крайний прилавок, и за него, мимо рядов ящиков и плоских холодильников, испускающих морозные волны.

Несколько девушек в плащах, во главе с Коди, следовали за ними.

– Ну и вонь здесь. – Прошептала Феникс, покосившись на прилавок с маринованным мясом. Кейн, идущий впереди, как ни в чем ни бывало улыбнулся очередной торговке, протискиваясь мимо нее.

– Ненавижу таких уродов. – Продолжала рейдерша. – Ох, если бы ты знал, монах, как тяжко было там стоять. Не вцепиться хоть кому-то в глотку. Таким же наплевать, враг я или нет – им дай поизмываться над кем…

– А ты не такая? – Кейн неожиданно обернулся, так что они почти столкнулись лбами. Феникс не отвела взгляд, и несколько секунд они так и стояли, между прилавками с яблоками и сухими сливами. Затем рот девушки скривился:

– Может и такая. Ты меня в обиду не дал – давай, скажи.

– Сама хотела со мной пойти.

– А то. Думала, что дракой все закончится. Хоть косточки бы размяла. А то и… может прав был Меч – давно я мужчинам ничего интересного не показывала. – Она криво улыбнулась. – Но ты на мой вопрос не ответил. Какая я, монах? Тоже уродиной меня считаешь?

Она глянула влево, реагируя на движение, и Коди рванулась было, прикрывая ее – но это была всего лишь маленькая пухлая женщина, идущая к ним от ближайшего прилавка.

– Да ты красавица, дочка. – Сказала торговка, и протянула Феникс огромное зеленое яблоко, из тех, что могут храниться всю зиму. – А эти, на площади – дураки просто. Они не злые на самом деле, а дурные, что пробка – сами не знают, чего хотят.

– Мне? – Рейдерша посмотрела на яблоко, потом на Кейна, и тот широко улыбнулся:

– Такой ответ тебя устроит?

Дальше они шли быстрее, выбравшись из-за прилавков, но все еще держась у края площади, в тени. На ходу Феникс резала яблоко маленьким кривым ножом, раздавая дольки идущим за ней девушкам. У одной из забегаловок с краю Кейн остановился и оглянулся в сторону помоста.

Гвардейцы снова стояли на месте, свара у прилавков еще продолжалась. Никакой подозрительной суеты или признаков того, что кто-то обнаружил дымовые заряды, расположенные сейчас под местом для казней.

Феникс протянула ему предпоследнюю дольку, будто призывая поучаствовать в ритуале, и Кейн молча взял ее.

– Я вот что вспомнила. – Сказала рейдерша. – Есть сказка, из тех, что давно по пескам гуляют. Ну вроде как про город Иштар, где войны не было, и который в песках затерян. Но только про дьявола.

– Вот как?

– Что дьявол на самом деле не с бурей приходит, и не с огнем. А живет среди людей, и выглядит как человек. И ходит среди нас, и говорит как мы. А когда ты его встретишь – никак его не распознать. Вот так вот, столкнешься с ним посреди дня, улыбнется он тебе, вроде как обычный путник – а потом селение твое сгорит, и семья под нож пойдет.

– И что тогда с ним делать? – Спросила Коди.

Кейн и Феникс переглянулись.

– Разве не ясно? – Кейн запихнул дольку в рот, и продолжил чуть менее внятно. – Пожалеть и дать ему яблоко.

Глава X.

Интермедия VII.

Он падал на город.

Иллюзия была абсолютной. Сперва походившая на собственную карту, Атланта медленно увеличивалась, оживая, расцвечиваясь новыми деталями, невидимыми с орбиты. Четче выступали круги трех основных площадей, и огромное пятно Колоссеума, глубже становились утренние тени от орудийных шпилей. Зеленые пятна парков рассыпались на точки деревьев и кустов, между которыми бледными венами проступали дорожки, а серые линии улиц оживали движением, пока едва различимым – намеком на него, цветными призраками пока еще невидимых машин.