Иван Константинов - Крепость лжецов

Проследить за его взглядом не составило никакого труда. За лифтами открывался вид на кабинку актрис, которую недавно покинула Мириам. Портьера, прикрывавшая вход, оказалась отодвинута – случайно, или же намеренно. На возвышении для одевания стояла Мари, совершенно обнаженная, с распущенными волосами, и говорила по коммуникатору – невероятно изящная, будто фигурка, выточенная из белой кости. Мириам даже не нужно было видеть ее глаз, чтобы понять, что и она смотрит сейчас на прайма. Их взгляды встретились – но в них не было ни смущения, ни желания.

Только затаенная боль, решимость и собранность воинов, готовящихся к битве.

Интермедия VI.

– Так может пусть покажет, если у нее татуировок нет?

Феникс немного приподняла голову – только для того, чтобы видеть руки говорившего. Большие и сильные ладони чернорабочего, лежащие на широком плетеном поясе. Голос был грубым и хриплым – как у человека, вставшего с зарей после попойки, и еще не успевшего промочить горло снова. Феникс явно не собиралась отвечать, только расправила плечи, стоя перед ним в своем плаще, и низко надвинутой кепке. Кейн мягко отодвинул ее в сторону:

– Ты всех женщин так уговариваешь одежду снять?

Утро было холодным. Тени, лежащие на площади, казались провалами в грунте, укрывающими груды мелкого мусора и тела спящих, оставшиеся после ночного праздника. Ранние торговки уже успели развернуть свои лотки, выкладывая на них свежее мясо, зелень и сушеные фрукты, а возле доски с объявлениями о поденной работе надрывался зазывала. Там же толпились несколько десятков грузчиков и рабочих, вставших пораньше в надежде урвать лишних пол-кредита.

Именно одного из них только что толкнула Феникс. А затем изощренно обругала, усиливая и почти пародируя свой акцент Эрга.

Белая башня, возвышающаяся над грязной площадью, казалось, с насмешкой наблюдала за происходящим. За спиной чернорабочего рассмеялся кто-то из его друзей, реагируя на шутку Кейна.

– А ты кто такой будешь? – Хмуро удивился тот.

– Я монах. – Смиренно ответил Кейн, краем глаза следя за двумя гвардейцами в полевой форме, прохаживающимися у помоста, и парой фигур в плащах, скучающих за линией прилавков. – Странствую. А ты, добрый человек?

– Не твое дело. Слышал, как она слова крутит? Я вот думаю, она из этих… диких.

– Ну что ты. – Кейн взял Феникс за плечо, и заговорил громче, поворачиваясь и привлекая внимание рабочих и торговцев. – Она же просто механик, видишь, вся в масле. Работает, как и ты. Зачем ее обижать?

– Да кто кого! – Неуверенно возмутился рабочий. – Ну и посмотри на нее. Вон, глазищи то так и горят.

– Так ты ее напугал. – Монах повысил голос. – Не заставлять же бедную скромную девушку раздеваться посреди площади?

Теперь уже замолчал даже зазывала, а гвардейцы оставили свой пост, и подошли поближе к медленно собирающейся толпе.

– Баламут ты, а не монах. – Едва слышно прошипела Феникс себе под нос, а затем медленно распустила завязки плаща, позволяя ему упасть себе под ноги, и оставаясь в рабочем комбинезоне. Ее лицо, лишенное обрамления волос, убранных назад, казалось непривычно узким и молодым.

– Да только плечи пусть покажет… – Растеряно ответил рабочий.

– У меня под этой штукой ничего нету. – Громко сказала девушка, прижав руки к груди. Затем закрыла лицо ладонями, и издала невнятный мяукающий звук, который мог бы сойти за рыдание.

– Так даже лучше! – Выкрикнул кто-то из задних рядов толпы, заставив рабочих рассмеяться. Кейн отметил положение гвардейцев, неподвижность камеры, сломанной ночью, и глядящей в переулок за помостом, а затем поднял два пальца к губам, отдавая сигнал. Фигуры в плащах двинулись ближе к гвардейцам, прикрывая еще нескольких, появившихся из переулка, и тянущих несколько тяжелых тюков.

Феникс, сверкнув глазами на Кейна, взялась за застежку комбинезона и медленно потянула ее вниз.

– Стой! – Громко сказал он, и снова взял ее за плечо. В наступившей тишине его голос далеко разлетелся над площадью. Кейн выдержал короткую паузу, и, как только ближайший рабочий попытался раскрыть рот, заговорил снова:

– Разве так правильно поступать? – Он отпустил Феникс, которая опять закрыла лицо, и двинулся к толпе. – Это просто девушка, которая плохо говорит – а вы хотите ее опозорить? За что? Что она сделала тебе… или тебе?

Он указал на одного из рабочих, и гвардейца, оказавшегося ближе остальных, заставив их отступить. Фигуры у помоста зашевелились быстрее, зашвыривая под него тюки – один, второй, третий…