Олег Фомин - Руины Арха

В наш коридор за каким-то лешим вбегает здоровенный адепт культа, рядом с ним волкоршун, во мгле глаза людоеда блестят как у оборотня, а блеск челюстей просто жуть, людоед несется на меня. Перевожу дуло то на волкоршуна, то на людоеда, не знаю, в кого стрелять. Волкоршун обгоняет хозяина, прыгает на меня, это определило мой выбор.

Красный снаряд пронзил животное как масло, мне пришлось увернуться от летящей туши, а когда пролетала мимо, толкнуть ее плечом в сторону, чтобы не попала в Бориса. Плечо пронзила боль, я отшатнулся, туша изменила направление полета, но все же улетела вглубь коридора, надеюсь, этот гостинец не сорвет операцию Бориса.

Людоед налетел на меня, я успел лишь поднять пушку, верзила налетел на штык-нож, отбросил меня назад, мы упали, я на спину, а он навис надо мной, насаженный на штык, рычит в лицо, роняет слюну, пытается задавить, но его что-то сковывает.

Я не сразу обнаружил, что вдавливаю гашетку плазмы. Но оружие не стреляет.

Вместо этого…

О ужас! Даже в темноте я увидел: жилы на руках, лице и шее людоеда вздулись, эта сеть начала бешено пульсировать, плазма ревет как зверь, горячая, едва удерживаю, а каннибал начал худеть. Иссыхает на глазах, из него словно выкачивают соки. Хотя почему словно? Так и есть. Меня трясет, но смотрю как под гипнозом. Как назвал это оружие лорд комаров?

Пушка-вампир…

На штыке застыла в красном плаще сморщенная мумия, индикатор зарядов, что показывал «282», теперь показывает:

«283».

Я наклонил ствол, сбросить тело, оно легкое, как из бумаги, а стоило его шевельнуть, и рассыпалось на серые листья пепла, по полу простучали кости, звякнула медная челюсть. Я спешно отполз, вскочил, стряхиваю со штанов прах.

Вот и узнал, чем пополнять боезапас. Только бы знания не исчезли со мной минутой позже.

Я оглянулся.

Борис спиной ко мне, плащ на фоне стеклотины. На ее поверхности появляются и исчезают серебристые линии, зрелище красивое и очень хрупкое. Только момент не для эстетики.

– Долго еще?

– Как только нити перестанут появляться, можно прыгать.

– А стеклотина точно добрая? Не сожрет?

– Гарантирую, кто сожрет точно. Тьма.

– Ладно. Из двух зол…

Волкоршун, которого я прострелил, висит на стене, скручен тугими хлыстами нервода-факела. Тот поймал его в полете и теперь душит и без того мертвую тушу, под перья вонзаются шипы, трещат искры, по стене струится ручеек крови. Полакомился кустик перед смертью. Страшно подумать, что было бы, если бы туша пролетела дальше, быть может, врезалась бы в недостроенную еще стеклотину и перенеслась бы неведомо куда, заставив стеклотину исчезнуть, и мы бы остались в дураках.

– Портал! – рыкнуло близко.

Я повернул голову.

Страж из меня хреновый.

На меня несется людоед с золотыми челюстями, жадный взгляд направлен за мою спину, явно хочет прыгнуть в стеклотину. Пушку даже поднять не успею, собьет меня как кеглю.

Но в метре от меня гигант резко замер, вокруг его шеи с сочным хлестом скрутился кнут. Людоед выпучил глаза, челюсти ходуном, как у выброшенной на берег пираньи, когти пытаются сорвать удавку.

Хлыст дергает назад с такой силой, что каннибала в полете разворачивает, хозяйка хлыста прыгнула, как пантера, ему навстречу, валит на пол, и вот я уже свидетель того, как людоед становится жертвой своего же, так сказать, хобби.

Женщина с роскошными черными волосами, рыча, грызет собрату глотку, под ним лужа крови, каннибал обмяк, и женщина вздернула голову, лицо обратилось ко мне, звериные челюсти сочатся кровью, течет с подбородка.

– Лаура?!

Я не уверен, Тьма сгустилась так, что даже яркие блики светят едва. Но выражение ее глаз поменялось, морщины ярости разгладились, теперь смотрит не зло, а преданно, как нашедшая хозяина собака, при этом продолжает порыкивать, опьяненная кровью.

Да, это Лаура.

Да и кому еще, кроме Бориса, приспичило бы меня спасать? Хотя до сих пор не понимаю, чем я ей приглянулся. Может, ей осточертело быть зверем, захотелось чего-то человеческого, захотела полюбить, а я просто удачно подвернулся?

Не знаю, что делать. Передо мной кровожадный монстр, совершил много зла, но почему-то привязался ко мне. Пушка у меня в руках, но выстрелить не могу, хотя знаю: должен…

Смотрим сквозь Тьму друг другу в глаза. Ее рычание сменилось нежным шипением, глаза стали более открытыми.

– Лаура…

Я шагнул навстречу, рука поднялась, пальцы хотят прикоснуться к ее лицу, Лаура чуть ли не замурлыкала.