Олег Фомин - Руины Арха

Жрица указала когтем на меня.

– Ти, – шипит, – идьешь с нами…

Я инстинктивно на полшага назад.

– Куда?

Хлысты размотались, концы звякнули о пол, колышутся как змеи, шипы зловеще скрежещут, волкоршуны рычат.

– Тебье подарить великая честь. Сладкая смерть!

Что-то совсем не хочу этой чести, но сопротивляться смысла нет, альтернатива – смерть здесь и сейчас, причем вряд ли сладкая.

Борис придерживает меня ладонью между лопаток, ее жар питает, не дает провалиться в панику, Борис легонько хлопает по спине.

– Иди, – шепнул он. – Что бы ни было, продержись подольше. Я за тобой приду.

– Было б за что держаться…

– Ты парень смышленый, – подбодрил Борис. – Вон какой богатый ассортимент для держания, так бы и ухватился.

– Может, вместо меня и сходишь?

– Я скромная серая смышь, герой у нас ты.

– Хватит! – оборвала жрица, хлыст грохнул по плитам, стрельнули искры и камушки, ее волкоршун шипит.

Из меня судорожный вздох, густой ком слюны катится в глотку, там сушняк. Переступаю шеренгу электрических кустиков, те за моей спиной начали сплетаться, треск молний.

Меня повели.

Я не один, я не один, подбадриваю себя, пока идем по витиеватой череде ступенек вниз, каждая лестница богаче и мрачнее прежней, от герба с зубастой коброй глазам деться некуда, хоть жмурься, меня ведут словно в покои дьявола. Я не один, я не один, со мной Борис, его пауки всюду, наблюдают за нами из темных щелей…

Наконец, перед нами протянулся широкий зал, в конце – гигантская голова кобры на всю ширину торца, на чешуйках размером с оладьи медные отблески.

Жрица прошипела на английском громко, по залу прокатывается эхо.

Лязгнуло, и тяжеленная медная пасть кобры начала медленно раскрываться, нижняя челюсть опускается как трап инопланетного корабля. Внутри, с боков, в черных тенях крутятся-звенят огромные шестерни.

Нижняя челюсть бахнула о пол, ступни ощутили, как он дрогнул, из глубины пасти выкатывается, грохоча, тяжеленный рулон. Перед нами расстелился кольчужный ковер с раздвоенным, как вилка, концом, жрицы меня повели, одна впереди, другая за спиной, две придерживают за локти бережно, как принца, волкоршуны остались ждать снаружи. Проходим по гигантской пасти, внутри ее украшают черепа, в глазницах светят рубиновые огни.

Глотка входа закрыта розовыми полупрозрачными занавесками, ведущая жрица разводит как невесомое облако, и я оказываюсь в месте, которое увидеть не ожидал. Я думал увидеть хардкор: посуда из человечьих костей, кубки с кровью, горы свежих потрохов на тарелках, лианы кишок… А тут прям райский оазис, покои персидского шаха. Шелка, подушки, дивные ароматы свечей, на стенах вьется зелень с пышными цветами, порхают колибри…

Не успел я осмотреть все детали роскошного изобилия, как жрицы подвели к бассейну, вода в нем бурлит, взвивается пар, расползается по всей комнате. Чувствую, мне похорошело, в этих ароматических свечах явно какой-то дурман, а когда ноздри втянули пар бассейна, картинка всколыхнулась. Я словно соткан из воздуха, жрицы уже не кажутся такими ужасными, хотя по-прежнему уверен: здесь меня ждет смерть, но она уже так не пугает.

Жрица протянула мне кубок, в нем дымится что-то с ароматом клубники, цвета крови.

– Пей…

Даже не противлюсь, тело пьет само, и с каждым глотком исчезаю, меня смывает горячими волнами, уносит в океан беспамятства, могу лишь смотреть издалека, что творится на берегу.

Хлысты и когти падают на шелковые ткани, с плеч соскальзывают жреческие одеяния, обнаженные жрицы входят в бассейн, волосы расползаются по водной пленке, напитываются, тонут, кожа вспыхнула тысячами текучих звезд, в них клубится оранжевый свет лампад. Челюсти больше не пугают, наоборот, будят во мне что-то первобытное, девы рычат, шипят, призывают к себе, и я зашипел в ответ, пустой кубок из пальцев выпадает, кидаюсь в бассейн.

Себе не подчиняюсь, меня нет. Уцелел лишь осколочек сознания, спрятался в какую-то темную забытую извилину, чтобы и его не нашли, только и может наблюдать, как за экраном кинотеатра, где гонят коктейль из хоррора, порнухи и эпика.

Этот осколочек как-то смог уловить, что не все здесь радужно. Растения в шипах, лианы скручивают тушки гидрокрыс, шипы высасывают из них соки, от кого-то остались только скелеты в ветхой шкурке, но все это утоплено в тенях листьев, а красота снаружи, потому заметить трудно. А гора подушек, шелковых простыней, одеял, где дожидается главная героиня, покоится на костях.