Олег Фомин - Руины Арха

Слезаем подальше от прибрежных щупалец.

– Ну как прошла ночка? – поинтересовался Борис весело. Скабрезным намеком разит как перегаром от алкаша.

– Ничего так, – пожимаю плечами.

– Море впечатлений, – сказала Катя, прикрывает кулачком рот, слегка прочищает горло.

– Щупальца, да… – покивал Борис. – До вас не дотянулись?

– Ну, до меня дотянулось одно, – призналась Катя. – Но я утихомирила быстро, через полминуты уже осело…

– Через минуту, – возразил я.

Мы с Катей тихо шипим друг на друга, выясняя сей принципиально важный вопрос, Борис наблюдает с отеческой улыбкой.

– Рад, что живы.

Здесь же решили позавтракать. Если что – рванем обратно на стену, под защиту липких хлыстов серны. Развели костер, Борис расщедрился: шашлык не из рычуна, а из волкоршуна. На мой вкус, жестковато, но Борис достал из торбы бутылочку соевого соуса, и жизнь стала по-настоящему прекрасной. Вместо хлеба закусываем хорошо просоленными крекерами.

Журчим чаем, Борис рассказывает о Колыбели.

– А долго еще идти? – спросила Катя.

– Не знаю. Руины непостоянные, наверняка знать нельзя. Может, за следующим поворотом, а может, придется бродить неделю.

За поворотом города не оказалось. Чешем дальше, что делать. Тужусь вообразить Колыбель, вдруг это приблизит ее к нам. Хотя… если воображу не такой, как на самом деле, не станет ли она дальше?

Впрочем, мысли больше занимает не Колыбель, а Катя. Чувства теперь можно не скрывать, разве что от Бориса. Хотя он, конечно, знает, но нам нравится играть в заговорщиков: воркуем за его спиной, обнимашки, поцелуи, а когда оборачивается, тут же делаем вид, что просто идем, взявшись за ручки, даже смотрим в разные стороны. А отворачивается – беззвучно прыскаем, косясь друг на друга.

Конец коридора, арка украшена по бокам статуями, ветхими, кого изображают, не понять. Где-то впереди, за стеной – глухой ритмичный грохот.

Мы замерли.

Стена поперечного коридора впереди, в тени за аркой, со страшным грохотом выплевывает плиты, за ними вылетел волкоршун. Борис едва успел упасть лицом в пол, наши с Катей спины впечатались в стены по разные стороны от хищника, окатило каменной шрапнелью, лизнула пыль, волкоршун серьезно ранен, половина перьев блестит бордовым, но зверь пронесся мимо как пущенный из гаубицы, а за ним – морозавр. Ослепил блеск ледяных ножей на хребте, коридор вмиг побелел от наросшего на кирпичах инея. Капель превратилась в сосульки.

Стихло.

Мы шелохнулись, на нас хрустнули корочки льда.

– Так-то, ребятки, – сказал Борис, поднимаясь, ладони хлопают плащ, лед сыпется. – Реакция надежней бронежилета.

Помогаю Кате отломиться от стены, стряхиваю с нее снег, глаза Кати огромные, смотрит куда-то в пространство…

Наконец, выругалась. Тихо, но на ток-шоу запикали бы.

– Не парьтесь, это ведь джунгли, просто каменные, – говорит Борис. – А по сути то же самое: одни убегают, другие догоняют.

– Предпочитаю догонять, – сказал я.

– А я хочу тюремную камеру с трехразовым питанием, душем и туалетом, – сказала Катя. – С большим книжным шкафом и теплым матрасом на двоих. Всю жизнь бы читали и трахались, лишь бы не бродить по этим поганым Руинам.

От такого признания мы с Борисом аж застыли. Борис присвистнул.

– Ты мечта любого парня, девочка. Но камеры никто не подарит, только губы искусаешь от тоски, а за это время кто-нибудь успеет к тебе подкрасться, и будет камера в желудке.

Хочу на Бориса наехать, зачем девчонку стращает, и так напугана, тем более, уже официально моя, надо защищать, но Борис растягивает хитрую кошачью улыбку, руки на поясе, взгляд оценивающий.

– Думаю, птенчики, пора заняться вами вплотную. До Колыбели как до Китая, а делать все равно нефиг…

Я щурюсь.

– Ты о чем?

– Дам волю учительским талантам. – Борис потирает ладони. – И садистским наклонностям, хе-хе.

С этого момента движемся исключительно бегом, замыкает Борис. А если притормаживаем, угощает пинками под зад. Правда, лишь меня, Катя бежит чуть впереди, мне приходится подталкивать ее в спину. Пыхтим как лоси на волчьей охоте, а Борис огурцом, видать, издевательство над нами его омолаживает, вампирюга такая.

– Шустрее, черепашки!

Моя задница вспыхивает от удара.

– Ау!

– Миг промедления – минус жизнь. Бежим полчаса, а вы уже сдохли семнадцать раз.

– У меня задница вся в синяках!

– Будь я волкоршуном, вместо задницы была бы дыра шириной с унитаз. И хвост из кишок.