Илья Котов - Игра под названием ЖИЗНЬ

Таня многозначительно посмотрела на Семёна, как бы акцентируя его внимание на словах Андрея.

— Взять хотя бы нашего Владыку, — продолжил Андрей. — Разве он счастливый человек?

— А разве нет? — спросил Семён. — Заботиться о всеобщем благополучии, разве это не счастье?

Андрей рассмеялся:

— По мне, так несчастнее этого человека нет!

— Вы считаете его просто человеком? — уточнил Семён. — Кто-то называет его Сатаной.

— Да оставьте эти бредни для бабушек! — отмахнулся Андрей. — Свихнувшийся учёный с маниакальным синдромом Бога. Если бы в его жизни была такая замечательная семья, как Ваша, разве он думал бы о мировом господстве? Он сейчас путешествовал бы по миру, сидел бы на Вашем месте и наслаждался тибетскими пейзажами.

Андрей посмотрел в окно, чтобы самому насладиться пейзажами гор, затем задумчиво повернулся к Семёну, который пристально на него смотрел, наклонившись вперёд. Андрея смутил такой взгляд Семёна, а когда тот ещё ему подмигнул, совсем затушевался.

— Пойду, пройдусь, — сказал Андрей и, быстро собрав пожитки, удалился.

— Чего это с ним? — не поняла Таня.

— Не знаю, — честно признался Семён. — Хороший парень. Художник из Питера. Неплохой художник, судя по отзывам.

— Ты что, его сканировал? — недовольно спросила Таня.

— Да, нет, — успокоил её Семён. — Узнал я его, просто. Видел отзывы в интернете как-то.

Таня с недоверием покачала головой.

Лхаса — в переводе с тибетского «город Богов». Он блистал своим великолепием и загадочностью. Но первое впечатление от его великолепия усугубляла жуткая головная боль, вызванная горной болезнью. Таня по обыкновению, привыкшая уже к таким особенностям Тибета, выпила таблетку. Семёну лекарства были не нужны, препарат в его организме сам регулировал кровяное давление в зависимости от окружающей обстановки, создавая для Семёна наиболее комфортное состояние. Но самым беспроблемным был, как всегда, Яник. Он восторженно бегал по дороге, подбегая то к сувенирным лавкам, то к лоткам с местными угощениями.

— Мама! Папа! Идите сюда! — закричал Яник.

Когда Таня и Семён подошли к нему, он указал на сувенирную лавку.

— Что ты хочешь, Яник? — спросила Таня. — Костюмчик?

Она взяла национальный тибетский костюмчик из плотного материала и одела его на Яна. Со своими чёрными, как смоль, волосами и раскосыми, как у Тани, глазами Яник был очень похож на местного мальчишку.

Таня провела запястьем с часами по считывающему устройству, которое пискнуло в подтверждение оплаты.

Продавщица улыбнулась и, поклонившись в традиционном приветствии, сказала Янику:

— Кале-пеб! ( Идите с миром!)

Тот в ответ, сложив ладошки, тоже поклонился:

— Тху-дже-че! Кале-жу! ( Спасибо! До свидания!)

Таня и Семён стояли, открыв рот.

Продавщица тоже была удивлена, но, подумав, что мальчик специально выучил пару фраз, добавила:

— Сарва-мангалам! ( пожелание благополучия )

— Сарва-мангалам! — ответил Яник и побежал, как ни в чём, ни бывало, дальше по улице, рассматривая на придорожных торговых лавках сувениры.

— Теперь ты мне веришь? — спросила Таня, когда они с Семёном отошли от шока.

— Да. Верю, — эхом отозвался Семён.

Дворец Потала был совсем рядом. Он вызывал восторг своим величием. Таня давно хотела его посетить, и вот, её мечта сбылась… Почти сбылась.

— Увы, Танечка, — сказал подошедший Семён, — билетов нет. Они продаются в ограниченном количестве и в основном для туристических групп. Нужно заказывать и ждать пару дней.

Таня очень расстроилась:

— Тогда давай закажем! Посмотрим Дворец позднее.

В это время их маленький сын в национальном тибетском костюме изображал из себя коренного тибетца. Он подходил к проходящим мимо монахам, кланялся, сложив ладошки и говорил:

«Таши-деле!», — что в переводе означало приветствие.

Монахи улыбались смышлёному мальчику и кланялись в ответ.

— Таши-деле, — в очередной раз поклонился Ян проходящему мимо пожилому монаху.

Тот поклонился в ответ:

— Таши-деле, мурид! (Приветствую тебя, ученик!)

Пожилой монах продолжил путь дальше.

— Лха-жьяло! — закричал Яник вслед монаху, победно вскинув руки, — Лха-жьяло! Муршид Гьяцо! (Боги побеждают! Учитель Гьяцо!)

Монах замер на месте, затем медленно повернулся к мальчику. Яник бросился к нему, как к старому другу с распростёртыми руками. Монах подхватил его на руки и подошёл к Тане с Семёном, которые с удивлением смотрели на сына: