Илья Котов - Игра под названием ЖИЗНЬ

Он был имплантирован в запястье правой руки, оставляя небольшой след, и функционировал под действием кровотока. В случае его извлечения или смерти человека, чип блокировался, передовая сигнал службам быстрого реагирования. Таким образом, Семён получил доступ к каждому человеку на Земле. Поначалу оставались ещё люди, отказавшиеся от вакцинирования и чипирования, но после того, как на Земле прекратилось хождение наличных денег, они тоже были вынуждены сдаться, потому что стали изгоями, которые не могли ни продавать, ни покупать. Говорят, что ещё оставались верные анти сатанинской идеи отступники, но их уделом стала жизнь в глухом лесу с ведением натурального хозяйства.

Прошло три года. Сын Семёна — Ян подрастал на глазах. Он был на редкость смышлёным мальчиком, быстро научился ходить и говорить первые слова.

Семён души не чаял в сыне, хотя, видел его не часто. С Таней отношения были натянутыми. Она категорически не поддерживала новую роль Семёна, но не могла, как когда-то раньше, всё бросить и отправиться на Тибет. Хотя, Семён по-прежнему придерживался своего железного правила — не контролировать Таню с помощью своей программы, но маленький сын и влиятельность его папы, тем не менее, накладывали свои ограничения на свободу Тани, которой она всегда так дорожила. Однако, холодные вершины Тибета снились ей всё чаще и чаще.

Яник сидел на полу веранды и пытался с помощью разноцветного песка изобразить домик. Таня занималась своими делами по хозяйству. Она наотрез отказалась от услуг всевозможных нянь, гувернанток и домработниц.

Домик никак не получался, и Яник решил найти себе другое занятие. Он разломал свою игрушечную машинку и, достав из неё деталь в виде трубки, стал засыпать в неё цветной песок.

— Яник! — Таня вышла на веранду. — Пора обедать!

Вдруг ноги Тани подкосились, дыхание перехватило, и она тихо опустилась на скамейку. Яник уверенными движениями, постукивая палочкой по трубке с цветным песком, выводил очень сложный тибетский орнамент — легендарную мандалу.

— Сыночек! А что за красивый узор ты нарисовал? Где ты этому научился? — спросила Таня.

— Когда я был большой, я сидел в тюрьме, — спокойно ответил Яник, продолжая свою работу. — Я всю жизнь сидел в тюрьме. И там я всегда рисовал такие картинки.

— Красиво, — похвалила Таня — А как она называется?

— Картинка, — логично ответил ребёнок.

Семён пришёл домой поздно, когда Яник уже спал. Таня сидела на веранде, слушая стрекотание кузнечиков.

— Как дела? — спросил Семён, присаживаясь рядом.

— Хорошо, — задумчиво ответила Таня. — А у тебя?

— Замечательно.

— Замечательно? — усмехнулась Таня. — В твоей большой тюрьме всеобщего счастья без перемен?

— Почему ты так говоришь? — удивился Семён. — Я сделал, наконец-то, людей счастливыми. Они больше не убивают друг друга, не умирают с голоду. Тюрьмы пусты! Почему ты так отрицательно настроена?

— Я хочу поехать с Яником на Тибет, — сказала Таня.

— Хорошо, я выделю тебе охрану, — согласился Семён.

— Охрану от кого? — спросила Таня. — От счастливых людей?

— Таня, ты же понимаешь, что ты не просто рядовой человек, — Семён взял Таню за руку. — Тебе обязательно нужна охрана.

— Я сказала, что хочу ехать на Тибет с Яником, а не со взводом автоматчиков! Знаешь, почему я назвала тот мир, который ты создал, тюрьмой?

— Почему?

— Потому что в этой тюрьме главные заключённые — ты и твоя семья! — ответила Таня. — Никому в новом «счастливом» мире не угрожает опасность, кроме нас с тобой! Ты с каждым годом строишь свой замок всё больше, стены всё толще, заборы всё выше. Но этим забором ты не людей от себя отгораживает, а себе склеп готовишь. Если раньше ты сидел за компьютером в соседней комнате, то сейчас для работы у тебя отдельный бункер с сотней дверей в метр толщиной каждая. Ты никогда не думал о том, что будет, если какой-нибудь механизм заклинит, и ты никогда уже оттуда не выйдешь?

— Этого не случится, — успокоил её Семён. — Система замков очень умная с целой сетью аварийных систем на все случаи жизни и всем необходимым для многолетнего автономного проживания.

— Семён! — вздохнула Таня. — Твоя беда в том, что ты пытаешься всё просчитать, предугадать. Жизнь теряет свой смысл, когда ты наперёд знаешь, что произойдёт. Это всё равно, что смотреть футбол в записи, зная кто и на какой минуте забьёт гол. Ты, зевая, смотришь, как игроки бегают по полю, а зрители на трибунах неистовствуют, подгоняя свою команду. Радость сменяется горем, гнев — умиротворением. Неужели, тебе самому не хочется в святом неведении в этот момент быть там, на трибунах, рвать глотку, испытывать восторг или разочарование?