Андрей Смирнов - Бог Непокорных

Собственный свет ангела быстро тускнел; он чувствовал, что умирает… нет, хуже — сходит с ума: все, прежде чистое, казалось теперь исполненным скверны. В жутком мире, где он очутился, не было ни надежды, ни радости, и лишь зло, бесконечный распад, боль и безумие оказывались подкладкой всего, на что ангел обращал внимание.

И вот, среди этого нескончаемого кошмара появилась девочка, она была чиста и прекрасна — также, как и прежде. Она пообещала вывести ангела к истине и свету, он поверил и потянулся к ней, признавая в ней своего проводника и ключаря от ларца с ужасной загадкой, разгадать которую ему оказалось не по силам — но как только пальцы их рук соприкоснулись, лицо девочки потекло и стало меняться, а ангел ощутил, как проваливается в какую-ту беззвучную пустоту и перестает быть. Без сомнения, легче было принять небытие, чем тот безумный, невыносимого кошмара, в котором его обрекали существовать…

…Поглотив ангела, Владыка Лжи расправил свои новообретенные белоснежные крылья, вытянул руки в стороны и наклонил голову сначала влево, потом вправо — одновременно разминаясь и привыкая к новому облику.

Затем он взлетел, незримой воздушной дорогой пройдя сквозь крышу здания; как только он покинул храм, исчезла и объявшая святилище темнота, священные изображения обрели свой прежний вид, аура порчи и невыносимой мерзости исчезла. Сполохом света, быстрый, как сама мысль, воспарил он ко второму небу, даже не заметив барьера, выставленного над землей воинственными ветрами Даберона.

Восходя по Лестнице Совершенств, вскоре он приблизился к третьему небу, населенному царственными стихиалями, духами храмов и городов. Стражи, охранявшие путь, поклонились ангелу и без промедления пропустили его дальше — и ровно таким же поступили стражи четвертого неба, именуемого Небом Благочестивых, ибо на этом небе совершается великолепная и беспрестанная служба Солнцу и его Князьям.

Перед пятым небом духи звезд приветствовали ангела; и только лишь услышав, как в ответном приветствии он призывает Князей Света благословить звездных духов, стражи открыли ворота. Лицемер отметил, что духов этих у ворот необычайно много, все вооружены и насторожены. Украденная память ангела подсказала ему, что пятое небо пришло в беспокойство после того, как великий воитель Иунемэй покинул свой небесный дом и сошел на землю, где был убит чудищами, вырвавшимися из глубин Преисподней.

На шестом его встретили ангелы; узнав сородича, они приветствовали его и пропустили дальше.

Седьмое небо охраняли схлиархи, бессмертные драконы света — Князь Лжи сказал им, что послан с сообщением на восьмое небо, к высшим ангелам. Так, начиная свой ритуал, он солгал в первый раз.

Врата восьмых небес охранял архангел, который пожелал узнать, для чего путешественник желает идти дальше. Ему Лицемер сообщил, что выбран в круге своих сородичей и направлен к предводителям ангелов для того, чтобы прислуживать им — и это была вторая ложь. Оставалась еще последняя, третья.

Эмпирей охранял многоокий Ладхар; он никогда не спал и видел все, что происходит в Небесах, на земле и в Преисподней — кроме тех мест, что оказались временно или навечно сокрыты от его глаз силой, более могущественной чем его собственная. Князья Света и само Солнце наградили Ладхара многочисленными чудесными дарами, и океаны мощи, которыми повелевал он, в прямом противостоянии могли бы устрашить любого из богов. Однако, подлинная сила может быть употреблена и не прямолинейно: Лицемер солгал, сказав, что несет в Эмпирей, как драгоценный дар, чистую молитву ребенка — эта была третья ложь и последняя, завершающая ритуал. Ладхар видел все — но недостаточно видеть, необходимо еще и верно понять увиденное.

Каждое слово лжи, сказанное Лицемером на седьмом, восьмом, и вот теперь — в преддверии девятого неба — не было случайным. Как правило, он предпочитал выдавать свою ложь за истину, делать ее как можно более правдоподобной — это был простой и действенный прием, и, если бы Лицемер использовал его сейчас, то всем трем высшим стражам ему следовало бы говорить одно и то же. Но Последовавший сомневался, что такой лжи будет достаточно, чтобы обмануть Ладхара, хранящего под видом одного из своих глаз всевидящее око самого Альгунта, бога неба: страж Эмпирея распознает любую иллюзию, обратит внимание на мельчашие несоответствия в истории путника и тем, что он говорит о себе — и поэтому, как справедливо рассудил Владыка Лжи, силу следует направлять не на внешнюю убедительную демонстрацию, а на то, как собеседник поймет увиденное — ибо в понимании и оценке заключен корень и исток всякой лжи.